Рим: история города

Если католицизм является главным культом римлян, то спорт — их религия. Многие люди — фанаты местных футбольных команд или других клубов. Когда проходит большой матч, город заметно затихает, и даже итальянский гран-при опустошает улицы и наполняет бары с работающим телевизором. Посещение игр, будь они гладиаторскими боями древности или нынешними дерби «Лацио» — «Рома», является чрезвычайно важной составляющей жизни большинства римлян. Это сделалось особенно заметным при подготовке к Олимпийским играм 1960 года, когда была построена десятимильная виа Олимпика. Она соединила здания УРЭ со спортивным центром Дель Аквиа Асетоза и сооружениями Форо Италико (расположившийся там большой футбольный стадион мы навестим в следующей главе). Физическим упражнениям, которые, как всем известно, способствуют здоровому духу, хорошо предаваться в многочисленных спортивных залах города. Эти заведения, похоже, имеют мало общего с обслуживанием высокооплачиваемых и много работающих чиновников Лондона или Нью-Йорка. Здесь они удовлетворяют потребности самых обычных людей, нуждающихся в здоровом образе жизни. Если это помогает улучшить их bella figura, то и прекрасно, но, как мне кажется, не это является главным мотивом.

Общественное единство — хорошо?

В Италии бросается в глаза отсутствие четко очерченных классовых различий. Разумная забота о себе, здоровое питание, следование моде, стремление ко всему хорошему в жизни — все это общие установки в Риме. Хотя в городе можно увидеть районы побогаче и победнее, а на улицах — более и менее обеспеченных людей, факторов, что объединяют население, больше, чем тех, что его разъединяют. Такие социальные факторы, без сомнения, следствие конформизма, о котором я говорил в прошлой главе. До некоторой степени они объясняют и то, почему нация мирно, без каких-либо эксцессов, более двадцати лет прожила при однопартийном режиме. Успех фашистского мифа в Италии обеспечило то, что он вошел в моду. Ранняя карьера Муссолини как журналиста и издателя крепко связывает его с принципом, что лучший способ преуспеть в политике или на любом другом поприще — дать людям то, чего они хотят. УРЭ служит тому доказательством, а потому в послевоенные годы над ней стали активно работать.

Кроме виа Дей Фори Империали, при Муссолини построили еще одну важную дорогу. Отношения между итальянским государством и католической церковью, как мы отметили ранее, и в лучшие времена были напряженными, а в худшее время их вовсе не было. Фашисты знали, что сближение с папой и решение ватиканской проблемы не только вытащит потенциальную занозу, но даст им политическое доверие, а может быть, и могучего союзника. Латеранское соглашение 1929 года гарантировало автономию Ватиканского суверенного государства. На основании этого документа государство обязалось выплатить церкви репарации в счет утраченной ею собственности в виде миллионов лир и государственных ценных бумаг, где счет шел уже на миллиарды. Физическое выражение новых взаимоотношений можно увидеть на виа Делла Консилационе. Эта улица словно бы извиняется за пренебрежение по отношению к собору Святого Петра, проявленное при строительстве района Прати, в результате чего был разрушен старинный квартал Борго. Вид на базилику открывается сейчас с берега реки возле замка Святого Ангела. С того места, где когда-то был лабиринт старинных улиц, видна площадь и колоннада Бернини. В результате такого архитектурного решения храм выглядит мельче, чем задумано. Виа Делла Консилационе бесконечна, тем не менее чудится, что до собора рукой подать, а потому и базилика словно бы уменьшилась в размерах.

Заручившись осторожным папским благословением, режим Муссолини добился конформистского внешнего лоска, чего с 1860 года не удавалось достичь ни одному светскому правительству. Более респектабельный, чем король, дуче получал поддержку в отечестве и старался распространить свое влияние за рубежом. Его решение выйти из Лиги Наций после того, как та объявила санкции из-за вторжения Италии в Абиссинию, стало высшей точкой дипломатии Муссолини. Он рисковал, понимая, что не имеет реального политического капитала, на который мог бы опираться. Даже он сознавал, что популярность — слабая основа для правления, но пока она существует, ею следует в полной мере воспользоваться.