«Рим». Мир сериала

К. Жуков: На самом деле все было не так. В октябре 43 года около Болоньи встретились все указанные граждане — Марк Эмилий Лепид, Марк Антоний и Октавиан. И договорились, что будут триумвирами. Лепид в сериале — несчастный статист. На самом деле это жадная скотина. Судя по всему, он был одним из главных инициаторов проскрипций.

Решили: «Почему бы не организовать еще один триумвират?» Напрямую сразу сделать было нельзя, потому что у них в рядах находился Гай Октавиан Август, законный действующий консул. Если бы что-то пошло не так, Марк Антоний и Марк Эмилий Лепид могли бы свалить все на него, поскольку он сейчас действующая власть. Поэтому тогда же, в октябре, перед заключением договора о триумвирате Гай Октавиан официально сложил с себя полномочия консула. Потом все указанные граждане двинулись в Рим. Тут Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин, которые вообще никак не вмешивались в Мутинскую войну между Антонием и Октавианом, очень сильно пожалели. Они же не верили, что Антоний и Октавиан помирятся, а тем более союз заключат. И вот небольшая армия спокойно подошла к Риму. Ей никто не сопротивлялся. Все войска, находившиеся в поле, были переданы под руководство этих людей. Марк Антоний из западных провинций приволок войска. Когда они зашли в город, произошло следующее. По представлению трибуна их выдвинули на экстраординарную магистратуру. Диктатор — это тоже экстраординарная магистратура. А тут одновременно три диктатора. Сенат проголосовал как надо. Таким образом, в отличие от первого триумвирата…

Д. Пучков: Голосовали как надо!

К. Жуков: 27 ноября они зашли в Рим, в этот же день трибун Публий Тит выступил с предложением об образовании экстраординарной магистратуры. До проскрипций оставалось совсем недолго. Ночью вывесили список из 130 имен. Перечисленные в нем граждане объявлялись вне закона и переставали быть кем бы то ни было. Любой мог их убить.

Д. Пучков: А какая причина?

К. Жуков: Основных причин было три. Первая — деньги. Марк Эмилий Лепид, понимая, что армии надо платить, выбрал несколько десятков человек, сторонников оптиматов (выступали против Цезаря). На основании закона Квинта Педия они решили объявить их вне закона. Если объявили вне закона Брута и Кассия — непосредственных убийц Цезаря, то почему бы их друзей туда же не записать? Они же знали? Наверняка знали. Не пресекли, не донесли. Враги республики. И их объявляют вне закона. Если с убийцами Цезаря все понятно, состав преступления налицо. А эти-то? Нужно же доказать, что они были соучастниками.

Д. Пучков: Всем понятно, да?

К. Жуков: Все сторонники Навального взвыли бы от счастья. Вывесили 130 имен, в их числе просто богатые друзья Брута. Мстительный Марк Антоний всех, кто пытался с ним что-то сделать во время убийства Цезаря, записал туда. А Гай Октавиан, как говорят некоторые источники, сопротивлялся из последних сил, но в конце концов сдался.

Д. Пучков: А кого-нибудь добавил?

К. Жуков: Обязательно добавил. Тех, кто противодействовал ему во время его возвращения в Италию к власти. Ну а главным противником Марка Антония был Цицерон. Марк Антоний не забыл его филиппики. Тут полезно вспомнить, что к этому времени Цицерону было 64 года. В 63 году до н. э., когда он стал консулом, Гай Октавиан Август, Гай Меценат и Агриппа только родились. Цицерон совершил ошибку, недооценив эту молодую поросль. Он считал их совершенно безопасными малолетними дебилами.

Д. Пучков: Раздается голос: «Я тоже хочу добавить одно имя». Оказывается, Атия сидит в углу и внимательно слушает. «Только не Сервилию. Женщин убивать нельзя». Атия говорит: «Не Сервилию. Руфус Транквилий». — «Кто это?» — «Это случайно не отец Иокасты, подруги Октавии?» — «А почему ты хочешь его смерти?» — «Мне не нравится его дочь, она дурно влияет на Октавию». — «Это не игра, матушка». — «Ее отец невероятно богат». — «Это так, у него каменоломни». — «Тогда горе Руфусу Транквилию». Молодцы. «Скажи Ворену и Титу Пулло, чтобы с Цицероном разобрались лично». Тут же Марк Антоний: «И передай, чтобы отрубили ему руки и прибили гвоздями к дверям сената. Предупреждал старого дурака, что сделаю это, если он снова встанет у меня на пути. Никто не скажет, что я не держу слова».

К. Жуков: Пока, забегая вперед, надо сказать, что Фульвия (законная жена Марка Антония) истребовала голову Цицерона себе и развлекалась тем, что тыкала ему в язык булавками. А потом и руку, и голову выставили у ростральных колонн, чтобы все могли насладиться произошедшим. Плутарх потом сильно ругал всех за это. Он называл триумвират «триумвиратом гнуснейших граждан» и попрекал Октавиана участием в нем. Писал: «Так они лишились от ярости и бешенства человеческого рассудка. Или, лучше сказать, показали, что нет зверя более свирепого, чем человек со страстями, захвативший власть».