«Рим». Мир сериала

Д. Пучков: То есть не потому, что Ганнибал был лох и не догадался взять Рим приступом. Это было непросто, да?

К. Жуков: Да. А далее логика римского закона: кто такой Юлий Цезарь? Проконсул, причем, по мнению сената, со спорными полномочиями. Как только проконсул пересекает Рубикон с войском, он автоматически становится Hostis Publicae, то есть врагом общества, врагом народа. И это было бы для него исключительно опасно. Один его легион, даже составленный из ниндзя и терминаторов, просто растворился бы среди всех этих бесчисленных городов-крепостей, расположенных вокруг Рима. Они перестали бы его пускать, закрывали бы двери перед ним, и ему каждый город пришлось бы штурмовать — на это никаких сил не хватит. Общество должно было буквально всколыхнуться, тем более что все прекрасно помнили Луция Корнелия Суллу, который совсем недавно проводил аналогичные мероприятия, и все знали, чем это закончилось.

Д. Пучков: Как скажут в следующей серии, «когда в город заходил Сулла, дома можно было красить кровью».

К. Жуков: Помпей рассчитывал, что он автоматически будет считаться защитником отечества, потому что находится в Риме, его поддерживает сенат и не он, в конце концов, куда-то вторгся, — у него вообще тут легионов нету, по крайней мере прямо сейчас. У Помпея все в рамках закона, а у Цезаря с точки зрения закона позиция слабая, и народ должен был от него отвернуться. Но это только в теории, потому что Цезарь, как выяснилось, понимал ситуацию несколько глубже. Он очень хитрый был.

Но вернемся к фильму: Цезарь двигается по солнечной зимней Италии — аж завидно, черт возьми: у нас май хуже, чем у них январь. Идет на Рим. Он отправляет Луция Ворена и Тита Пулло с конницей на разведку, напутствовав: «Никаких грабежей и поджогов!» Попутно им выдают в тубусе воззвание, которое нужно зачитывать гражданам. И, по словам Марка Антония, который там неподалеку на лошадке катается, «если не будет сопротивления, езжайте прямо в Рим и приколотите к воротам сената».

Это все странно с точки зрения истории: во-первых, непонятно, к каким воротам сената нужно было это воззвание приколотить, потому что у сената не было постоянного здания. Ну ладно — куда-нибудь да приколотили бы. Нужно было сказать что-то вроде: на форуме приколотите — там люди бывают. Во-вторых, несмотря на всю свою лихость, Цезарь не был идиотом, военную топографию он знал на пять с плюсом, а переть от Рубикона сразу на Рим было бы в самом деле самоубийством. Цезарь бы на такое, конечно, не пошел. Ему нужно было занимать сначала ключевые города в собственном тылу, которые обеспечивали бы дорогу на Рим, подвоз продовольствия, поступление подкреплений и в случае чего — отступление. Если бы он этого не сделал и пошел сразу на Рим, это был бы конец. Помпею не понадобились бы даже какие-то большие силы, нужно было всего лишь послать в тыл Цезарю пару когорт верных солдат, которые гарантированно закрыли бы два каких-нибудь ключевых города. Когорта маленькая, дойдет быстрее, чем большое войско. И все, Цезарь попадет в крайне непростое положение. Поэтому Цезарь не пошел на Рим. Первым делом он пошел в Аримин, современный Римини, который находится на побережье Адриатического моря. Это Восточная Италия.

Д. Пучков: Я там был.

К. Жуков: А я нет.

Д. Пучков: Там хорошо. Там памятник Цезарю стоит.

К. Жуков: А Марк Антоний то ли одновременно, то ли чуть позже, но по крайней мере в очень сжатые сроки захватывает Ареццо (это античный Арецций, центр Тосканы, Флорентийская губерния). Таким образом берутся под контроль две точки, контролирующие дороги на Рим: приморская и центральная. И только взяв опорные пункты, Цезарь стал угрожать Риму, причем угрожать специфически: он сел в Аримине, расположил там временную штаб-квартиру и вступил в очередные переговоры с Помпеем (вообще весь свой поход, пока они с Помпеем еще непосредственно не схлестнулись на поле боя, Цезарь постоянно разговаривает с ним о мире). Что интересно, Помпей тоже соблюдает видимость приличий и присылает Цезарю некие извинения, мол, как так получается, я не понимаю, но получается вот так.

Ну и в-третьих, пехотный центурион Ворен, какой бы он ни был крутой, как обрыв, вряд ли получил бы под командование легионную конницу.

Д. Пучков: Потому что привык сражаться пешком?

К. Жуков: Конница — это вспомогательный контингент из союзников. Во времена Цезаря при легионе имелась одна алла, то есть 10–12 турм по 30–32 всадника. Каждой турмой командовал декурион, декурион примус, то есть первый декурион. У каждого подразделения был свой штатный кавалерийский командир, опытный, прошедший с этими парнями огонь, воду и медные трубы. Чтобы пехотинец вдруг оказался во главе конницы? Как?

Д. Пучков: На дорогом коне.