«Рим». Мир сериала

К. Жуков: Вполне адекватно. Потому что Геракл для них был как для нас Брежнев. Недавно совсем. И в авторитетной книжке написано, что его сделали бессмертным. А ты чем хуже? Пулло, например, считал, что он лучше. Просто возможностей таких не было. Это же религиозно-магическое сознание.

Вы однажды сказали, что кольчуга перестала быть главным элементом защиты, когда появились водяные мельницы и люди научились делать листовую сталь без примесей шлака, но тогда каким образом римляне изготавливали лорики сегментаты и мускулаты?

К. Жуков: Мускулата – это редкая штука, ее изготавливали «врукопашную». Кто ее носил кроме легатов? А лорику сегментату делали из листового металла в легионах, как и остальное вооружение.

Тит Пулло после убийства рабыни скидывает ее тело в воду. Это демонстрирует какое-то презрение к усопшему?

К. Жуков: Выкинул труп без похорон в реку, чтобы он не отсвечивал, вот и все. Потому что он ее резко разлюбил. С глаз долой – из сердца вон. Отправили ее к Нептуну, который в том числе отвечал за уборку разнообразной грязи.

Проскрипция – неплохая вещь. Как часто практиковалась? Что происходило с оставшимися родственниками?

К. Жуков: Первые проскрипции провел Сулла. А последним их провел триумвират номер два – Октавиан, Антоний и Лепид. У оставшихся родственников был варианты. Так как они сами не проскрибированы, то есть не являются врагами народа, они могут встать на путь исправления и сотрудничать с администрацией. Или отправляются вслед за этим придурком, за врагом народа. Это дело родственников. Вот Луций Антоний, брат Марка Антония, поднял восстание против Гая Октавиана, и его пришлось «приголубить». Марку Антонию, старшему брату, который наверняка был в курсе всех дел, ничего не сделали вообще. Потому что он сказал: «Это не я придумал. Это они. Разбирайтесь». Конечно, некоторым образом отношения ухудшились. Тем не менее официальных санкций не последовало. Каждый отвечает за себя. Это же правовое государство.

Было ли утверждение императорской власти в Риме закономерным явлением, продиктованным, скажем, необходимостью в централизации власти?

К. Жуков: Конечно.

Как в Риме обстояло дело с двуязычием? Правда ли, что в тамошнем высшем обществе греческий язык играл примерно ту же роль, что у нас французский во времена Пушкина?

К. Жуков: Образованные люди в обязательном порядке знали греческий язык. Не знать греческий образованному человеку было также странно, как в Средние века в Европе не знать латыни. Если ты получал образование, занимался науками, тебе без греческого было не обойтись. Половина книг была на греческом.

Известны ли в истории Древнего Рима (и вообще в Античности) случаи предательства правителем своего народа и страны? Был ли какой-нибудь римский или византийский правитель, целенаправленно разрушавший государство, которое до него по крупицам собирали?

К. Жуков: Как у нас Михаил Сергеевич Горбачев? Таких правителей я припомнить не могу. Чтобы вот так взять и просто все сдать. Причем настолько бездарно, чтобы потом рекламировать пиццу. Нет.

VII Посмертная маска

К. Жуков: Начинается все с того, что Сервилия скорбно рассматривает посмертную маску Брута, свежеприкастрюленного в сражении, и расстраивается. Сидит она, видимо, в Храме предков, потому что все в посмертных масках, но они странные – такое впечатление, что пластмассовые с подсветкой.

Д. Пучков: За ними свечечки горят, да.

К. Жуков: Что это такое, я затрудняюсь сказать. Я знаю посмертные маски, которые лепили из глины, а потом по ним делали мраморный бюст либо барельеф или из металла отливали. Как здесь, со свечкой сзади, – такого не знаю.

Д. Пучков: Творческая находка.

К. Жуков: Да, выглядит откровенно жутко, такое впечатление, что сейчас про вампиров что-то начнется.

Д. Пучков: А вот там рабыня скачет и в очередной раз предлагает ей: «Ивовой воды не желаешь? Поможет заснуть». Что это за вода? Ты про такое слышал когда-нибудь?