Рим рукоплещет!

Двигаясь на Ингасе собранным галопом налево по короткой стенке, я менял направление через середину манежа, после этого проходил 4-5 темпов вперед и делал на галопе принимание налево, сменял Ингасу ноги слева направо и делал принимание направо. Далее сменял ему ноги справа налево и сделал несколько темпов принимания влево.

Когда - увы, не скоро - Ингас стал свободно двигаться таким движением в одну и другую сторону, я начал отсчитывать определенное количество темпов: 3 темпа влево - сменил ноги, 6 темпов вправо - сменил, 6 темпов влево - сменил и так далее.

На серпантинах Ингас должен был двигаться параллельно стенке манежа, держа голову в сторону движения. Для того, чтобы сделать переход с одной стороны на другую, я заставлял Ингаса держать голову в сторону нового движения, выдерживал внутренний шенкель (то есть тот шенкель, в какую сторону хотел двигаться), а наружным шенкелем заставлял Ингаса сменить ноги и одновременно пойти с приниманием в другую сторону.

Иногда во время движения в два следа лошадь не идет параллельно стенке манежа - она или отстает задними ногами от следа передних, или, наоборот, обгоняет. И то и другое неправильно. Зная это, я заставлял Ингаса соблюдать строгую параллельность, причем он был незначительно изогнут в том боку, в какую сторону производил принимание. Как на рыси, так и на галопе я требовал от него двигаться в одну сторону до тех пор, пока сам не переводил на другую.

С самого начала исполнения серпантинов на галопе я не разрешал Ингасу резко поворачивать голову и не помогал ему своим корпусом, так как это было бы и неправильно и очень некрасиво. Я приучал Ингаса к тому, чтобы все переходы для постороннего глаза выполнялись незаметно.

Николай Алексеевич, просмотрев работу Ингаса, одобрительно сказал:

- Ведь я говорил тебе, Сергей, ты прекрасно будешь выезжать лошадей. А ты упрямился. Теперь доволен?

- Это не то слово, Николай Алексеевич. Скажу честно, я просто увлекся выездкой. Может быть, потому, что Ингас с большой охотой и вниманием отрабатывает каждое движение. И у меня чувство большого удовлетворения, когда он исполняет именно то, что я от него требую.

- Боюсь, что Ингас и моего Ледка объездит.

- До мастерства Ледка ему еще далеко, так же как и его всаднику далеко до мастерства своего тренера, - рассмеялся я в ответ.

- Не прибедняйся, Сережа! Я и оглянуться не успею, как мой ученик не то что догонит, но, и перегонит меня… И я буду только счастлив.

Я с благодарностью пожал ему руку. Его слова, а я знал, что сказаны они от чистого сердца, вселяли в меня уверенность и вызывали еще большее желание работать с безукоризненной точностью. А работы предстояло очень много: я готовил Ингаса для большого спорта - значит, должен его подготовить по программе Большого олимпийского приза. А этой программой предусмотрены самые сложные фигуры. Одной из них являлся пируэт на галопе налево и направо.

Это такая фигура, когда лошадь задними ногами отбивает галоп на месте, а всем своим корпусом описывает круг вокруг задних ног. Сложно, что и говорить!

Кроме пируэта, есть еще и полупируэт. Он входит в программу езды по Малому призу (Сан-Георг). При исполнении пируэта лошадь описывает полный круг, а в полупируэте - полкруга.

Пируэт считается правильно выполненным тогда, когда задние ноги отбивают галоп на месте не отклоняясь в стороны. Для полного описания круга лошадь должна отбить 6-7 темпов. После выполнения пируэта и полупируэта, лошадь должна двигаться прямо, не отклоняясь в стороны от направления движения.

Николай Алексеевич мне говорил, что это упражнение очень мало лошадей исполняют правильно. Малейшая неточность всадника - и лошадь собьется. С самого начала занятий надо быть внимательным как никогда. Ледок под Николаем Алексеевичем выполнял пируэты безукоризненно. Я решил: Ледок может - сможет и Ингас. Добьюсь, сколько бы труда это мне ни стоило!

Начал я тренировать Ингаса на подготовительных упражнениях. Подготовительными упражнениями я занимался до тех пор, пока Ингас стал совершенно свободно их выполнять. Только тогда я приступил к отработке полупируэта. Сокращенным галопом двигался по стенке манежа ездой налево. Сократил галоп, выдержал поводья, усилил действие шенкелей. Левыми поводьями повернул Ингаса налево, правыми поводьями ограничил его, чтобы не резко сделал полупируэт. Левый мой шенкель находился плотно около бока Ингаса, он являлся осью сгибания, а правым шенкелем заставил Ингаса отойти корпусом от стенки и описать полукруг вокруг задних ног. Отбить на полупируэте Ингас должен был 2-3 темпа.

Когда Ингас вполне усвоил полупируэты как направо, так и налево, я был уверен, что и полный пируэт он будет делать. И не ошибся!