Римаут

– Вы, наверное, нашли вчерашних воров? – ехидно поинтересовался он по дороге у старшего инспектора. – Вот это оперативность, поздравляю!

– Воров? – удивленно приподнял брови Каневски. – Разве у вас что-то пропало? Если нет – то скорее просто хулиганов. К сожалению, не нашли. С вами хотел побеседовать комиссар, господин Фроман.

– Что новое я ему скажу?

Инспектор повернул голову и неприятно улыбнулся сидящему рядом Павлу. Они ехали на заднем сидении, машина довольно тесная, поэтому не отодвинешься от этой зубастой улыбки.

– Это уж он вам расскажет. Есть некоторые новые обстоятельства, о которых хотелось бы поговорить.

Фроман пожал плечами и дальше ехал молча. Каневски тоже предпочитал ничего не объяснять, только водитель немузыкально насвистывал что-то с переднего сидения, подпевая негромко игравшей магнитоле.

Комиссар встретил Павла как родного: стащил свою немалую тушу с кресла, пожал руку, одобряюще похлопал по плечу. Ни дать ни взять – добрый дядюшка счастлив видеть загулявшего от семьи племянника. Подобное радушие даже немного пугало, если вспомнить опыт общения Фроманов с полицией за эти три дня.

– Ради бога, простите, что оторвали от дел! Поймите нас правильно – тоже трудимся. Служим. Помогаем и защищаем, как пишут наши американские коллеги на своих машинах. Это же не просто слова, нет! Мы стоим на страже закона, вот и приходится иногда быть… навязчивыми.

Брон расположился в своем кресле и посмотрел на Павла. Странный взгляд – открытый и честный, прямо в лицо, но – не в глаза. Фроману казалось, что толстый комиссар рассматривает что-то у него на переносице. Очарование сразу сменилось настороженностью: полиция – она и есть полиция. Не кабинет психолога.

– А в чем, собственно, дело? – осторожно поинтересовался Павел.

– В убийстве, – с широкой улыбкой, словно сообщая отличную новость, сразу же ответил комиссар. – Все в том же убийстве Антона Реца, виновника которого мы, увы, пока не нашли.

– Я все рассказал вашему… инспектору. Дважды, между прочим. Не имею больше ни малейших сведений.

– Как вы думаете, господин Фроман, а почему убили человека, продавшего вам дом?

– Ограбление, наверное? – удивился Павел. – Да откуда мне знать, у меня совсем другая работа.

– Для ограбления нет смысла убивать, достаточно отнять деньги. Ну, ударить можно или пригрозить ножом. Убийство послужило для сокрытия личности преступника, я так считаю. Чтобы не опознал.

Комиссар откинулся на спинку жалобно скрипнувшего кресла. Молчащий до того Каневски открыл было рот, но повиновался резкому жесту начальника и не произнес ни звука.

– Вы полагаете, что я – убийца? – прямо спросил Павел. У него уже нет сил повторять как попугай одно и тоже. Скорее бы его оставили в покое, дав вернуться к работе.

– Не знаю, – честно ответил Брон. – На мой взгляд, не похоже. Но вот одна странная деталь – взгляните на распечатки. Это же багажник вашей машины?

Фроман растерянно перебрал листы. Да, судя по сумкам… А вот и сетка с инструментами, они ее вместе покупали с Марией, в автосалоне, когда выбирали «аутлендер».

– Ничего не понимаю… Ну да, похоже. Зачем вы в него залезли?!

– Это еще не все фотографии, – не отвечая на вопрос, продолжил комиссар. – Вот, ознакомьтесь.

Тот же багажник, но с другого ракурса. Между сумок небольшой бумажный сверток. Вот он уже раскрыт, виднелась стопка купюр. Вот они веером – на его опытный взгляд, тысячи четыре. Плюс-минус.

– Пока вы любезно согласились побывать у нас, дружище Фредерик лично выясняет – по номерам и сериям – не те ли это деньги, которыми вы оплатили дом. Если да – то у нас для вас не очень хорошие новости. Хотелось бы услышать объяснения, что этот сверток делает у вас в машине.

Павел молчал, рассматривая распечатки.

– Вы подумайте, подумайте… В убийстве-то вас никто не обвиняет, – уговаривал Брон. – Но как-то вы в этом деле замешаны, это очевидно.

– Будьте вы прокляты с вашим городишком! – прорвало наконец Павла. – На кой черт я сюда приехал?!

– Это чистосердечное признание? – посмеиваясь, спросил Каневски, но под свирепым взглядом комиссара тут же замолчал.

– Это крик души, – твердо ответил Павел и бросил фотографии на стол. Один лист скользнул и улетел на пол, но всем не до того. – Я требую адвоката. Здесь. Сейчас. И вместе с ним мы едем и осматриваем мой дом. Мою машину. Мой туалет, если вы так любите копаться в… И если ничего не найдется, я подаю на вас в суд. За вред репутации, здоровью и деловому имиджу. Все ясно?

Каневски замер. Переломный момент – сейчас многое зависит от решения комиссара. Не может же он отказаться от такого варианта?

Лири, совсем было заскучавший от наблюдения за отсутствием событий, оживился. Неплохо! Эти деревенские увальни, одержимые желанием раскрыть убийство, действовали по крайней мере быстро. И довольно шумно: целая кавалькада автомобилей остановилась возле ворот Фроманов, начисто забив собой улочку вплоть до тупика.