Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима

Да и сами жители Сицилии, легковозбудимые и ненадежные, отнюдь не были довольны римским владычеством. Такие города, как Сиракузы и Агригент, не забыли еще о своем былом величии, в сравнении с которым нынешнее положение выглядело просто унизительным. Как раз во время восстания Спартака всеобщее недовольство навлек на себя бесчеловечный наместник Сицилии Гай Веррес, от жестокостей и несправедливостей которого страдал весь остров. Он был так же кровожаден, как и труслив, так же ненавидим, как и презираем, короче говоря, он был настоящим чудовищем, позором Рима и бичом Сицилии. В своей первой обвинительной речи против Верреса Цицерон нисколько не преувеличивал, когда говорил:

«При этом преторе у сицилийцев не было ни собственных законов, ни решений нашего сената, ни общественного права. Теперь всякий житель Сицилии обладает лишь тем, на что не обратился взор этого жадного и самого порочного из всех людей, или же тем, что он отбросил, насытившись… На Сицилии Веррес противоправно присвоил 40 миллионов сестерциев…»

О положении дел на острове Спартак наверняка был так же хорошо информирован, как и местные рабы об успехах их товарищей по несчастью в Италии. Возможно, что они прислали фракийцу известие с призывом прибыть к ним и продолжить войну против Рима на острове, однако данные об этом отсутствуют. Точно известно лишь, что Спартак попытался воспользоваться уникальной возможностью.

Так как у вождя рабов не было ни лодок, ни кораблей, которые можно было бы использовать для переправы, он связался с киликийскими пиратами, которыми кишела тогда западная часть Средиземного моря; плавали они и в проливе между Италией и Сицилией. Тогда они были повелителями морей, владычество которых уничтожил лишь Помпей в 67 г. до н. э., т. е. через несколько лет после описываемых событий. При этом они нападали не только на торговые корабли, но и на приморские города, а жителей их продавали в рабство на эгейском острове Делос, дела на рынке которого обделывались так быстро, что была даже распространена следующая поговорка: «Купец, причаливай, купец, разгружай, все продано!»

Киликийские пираты довольно часто ставили в тяжелое положение и сам Рим, парализуя морскую торговлю, а когда им удавалось захватить много сицилийских или египетских кораблей с зерном, то они ставили под угрозу продовольственное снабжение всей Италии и создавали даже угрозу голода. Насколько сильно они ненавидели Рим, показывает открытая поддержка ими Антиоха и Митридата во время войн, которые эти цари вели против Рима. Если в их руки попадались римские патриции, то иной раз пираты не требовали богатого выкупа, но лишь издевались над ними или даже убивали их. Так, одной из их жертв стал претор Беллиен. Когда он был захвачен, пираты пали ниц перед ним, и казалось, что таким образом они желают почтить высокого римского чиновника; однако они придвигались все ближе и ближе, прижимая его к борту корабля, пока наконец не выбросили прямо в преторском облачении в море.

На этих-то пиратов и понадеялся Спартак. Ему удалось связаться с экипажами нескольких кораблей и предложить им свой план. Зная, что их интересуют лишь деньги и добыча, он передал им огромную сумму и ценные подарки и заключил самый настоящий договор, по которому киликийцы поклялись через несколько дней вернуться с большим флотом, который и переправит восставших рабов на Сицилию.

Так они отплыли, и больше их никто не видел. Напрасно Спартак целые дни проводил на берегу моря; на горизонте не показался ни единый парус. Корсары прибрали деньги к рукам, но обещание свое не выполнили. Почему морские разбойники обманули рабов и бесчестно оставили их в беде, неизвестно. Может быть, их отпугнула береговая охрана, устроенная претором Верресом на Сицилии, а может быть, они были подкуплены римлянами.

Ров от моря до моря

После этого вероломства разочарованный Спартак отошел от побережья и закрепился со своей армией в Регии, на крайнем юге Италии.

Красе приблизился к нему, но нападать не решался. При виде гор, покрытых лесами и перерезанных долинами, у него возник другой план. Зачем начинать кровавую битву против десятков тысяч людей, которые в безвыходном своем положении наверняка будут отчаянно драться? Разве рабы не сидят в Бруттии, как в мышеловке? Перед ними — море, справа — море, слева — море, а за спиной — мощные римские легионы. Морской путь на Сицилию им заказан, точно так же не могут они по суше выйти в Луканию и оттуда дальше на север. От Красса требовалось лишь захлопнуть западню и спокойно дожидаться, когда голод поставит восставших на колени.