Римлянин. Книга третья

Доля сельского населения в Российской империи, по приблизительным данным времён Петра I, единственного человека в истории страны, заинтересованного в проведении тотальной переписи населения, составляла 95,3 %. Эти люди дают стране зерно и скот, при этом официально являясь правоверными христианами. Как дела обстоят на самом деле, Таргусу ещё предстояло выяснить. Их легко может оказаться не 95,3 %, а все 97 % (1), и верить они на самом деле могут в своих древних богов, а не в распятого на кресте еврея, по официальной и общепринятой версии, сына еврейского бога.

«Не окажется ли выгоднее разрешить полную свободу вероисповедания, а Святейший правительствующий синод распустить и ограбить в пользу государства?» — задумался Таргус, садясь за стол в номере.

Он решил почистить револьверы, так как дорога была сначала пыльной, а затем, после дождя, очень грязной. Это плохо сказывается на металле.

Никаких решений насчёт судьбы Святейшего правительствующего синода без объективных данных принимать нельзя. И Таргус пообещал себе, что нагонит в Россию хоть всех своих бюрократов, но получит максимально объективные данные об истинной численности населения и реальном вероисповедании своих подданных.

Таргус почистил револьвер и направился в номер к Бирону.

«Нужно найти падших женщин», — написал Таргус и передал ему дневник. — «Отправь человека, чтобы привёл парочку сюда, любых, но желательно не старше двадцати пяти лет».

— Будет сделано, Ваше Императорское Величество, — кивнул бывший имперский регент. — Но зачем?

«Падшие женщины, как правило, знают о происходящем в городе лучше, чем городской магистрат», — написал Таргус новое сообщение. — «Это один из самых лучших, пусть и не самых надёжных, источников информации. Абсолютного доверия эти сведения не заслуживают, но они проверяемы и помогут с определением истинного положения вещей».

Бирон позвал одного из своих пажей и проинструктировал в задаче.

Таргус же спустился в общий зал и заказал себе ужин. Работы предстоит много, очень много. И делать её надо будет тайно.

Примечания:

1 — Переписи населения при Петре I — нет повести печальнее на свете, чем повесть о Петре и госбюджете. Чтобы вести войны и проводить глобальные реформы первому русскому императору нужны были серьёзные бабки. А чтобы собирать бабки с населения, его надо посчитать. Но перепись населения от 1710 года показала, что количество податных дворов резко сократилась, что грозило катастрофической просадкой бюджета в следующем году. При сравнении с переписью 1678 года, в 1710 году численность податных дворов снизилась на 19,5 %, что невозможно, потому что не может быть никогда, так как население-то растёт! Куда же тогда делись все эти люди? Никуда они не делись, просто прятались, формально объединяли дворы, заносили денюжку нужным людям и таким незамысловатым образом пролетали мимо официальной налоговой регистрации. Пётр I разозлился, так как не был тупым человеком и всё прекрасно понимал, поэтому отверг результаты переписи 1710 года и велел взимать подати по результатам переписи 1678 года. Следующие переписи, названные ландратскими, происходившие на местах в течение 1716 и 1717 годов, показали, что да, царя массово кидали на бабки его же верноподданные. Они действительно формально объединяли дворы, заносили денежки уполномоченным лицам, а также иными способами уклонялись от регистрации. Помещики тоже не стремились делиться информацией о числе душ, то есть отдавать часть дохода крестьян, который можно присвоить самостоятельно, царю, поэтому результаты переписей были ложью, пиздежом и провокацией. Тогда Пётр I начал проводить ревизии результатов «сказок», то есть собранных данных о населении. С тех пор переписи так и называли: ревизиями. На тему ревизий есть гениальное произведение Николая Васильевича Гоголя «Мёртвые души», если вы, уважаемые читатели, каким-то образом умудрились пропустить его в школе, то сейчас самое время ознакомиться. RedDetonatorъ настаиваетъ!

Глава XIV. С костяным покером и падшими женщинами

//Российская империя, г. Воронеж, 19 августа 1747 года//

В номере Таргуса висела навевающая тревогу тишина, возникшая после откровения, высказанного одной падшей женщиной.

— Ну, я это самое… пойду? — путана приподнялась со стула, медленно и неуверенно.

Её беспокоила странная винтовка, прислонённая к стене у кровати, а также парень, сидящий напротив.

На вид ему было лет восемнадцать, судя по одежде — платежеспособен, можно было смело брать семьдесят копеек. Можно было, если бы не его странные предпочтения. Парню нужна была информация, а не предлагаемые услуги интимного характера. Но, словно странностей было мало, ему нужна была информация весьма экстравагантным способом. За него задавал вопросы этот пожилой и щекастый дяденька, в аллонже и с ямочкой на подбородке.