Римская история. Книги LXIV-LXXX

(4) Питая вследствие своей жестокости подозрение чуть ли не ко всему роду человеческому, Домициан больше уже не полагался в обеспечении своей безопасности ни на вольноотпущенников, ни даже на префектов, которых он отправлял под суд прямо во время исполнения ими должности. Так, Эпафродита, отпущенника Нерона, он сначала сослал, а потом и казнил, обвинив его в том, что тот не сумел защитить Нерона, —таким отмщением за Нерона он хотел наперед устрашить собственных вольноотпущенников, дабы они не дерзнули ни на что подобное.(5) Это, впрочем, никак ему не помогло, ибо в следующем году [96 г.], в консульство Гая Валента (который, вступив в эту должность на девяностом году жизни, скончался) и Гая Антистия, он стал целью заговора и погиб.

15(1) Совершили же покушение на него и вместе готовили это деяние Парфений, его спальник, хотя он пользовался у императора такой честью, что имел право носить меч, и Сигер, который тоже состоял в спальниках, а также Энтелл, ведавший делами переписки, и вольноотпущенник Стефан. (2) По рассказам, о заговоре были осведомлены и Домиция, жена императора, и префект Норбан, и его товарищ по должности Петроний Секунд. Домиция ведь всегда была предметом его ненависти и поэтому страшилась за свою жизнь, да и остальные больше не питали к нему привязанности: кто-то потому, что против них уже были выдвинуты обвинения, кто-то потому, что ожидал их.

(3) Я же, со своей стороны, слышал и такой рассказ. Домициан, подозревая всех упомянутых людей, захотел их убить и записал их имена на складные таблички для письма, которые положил под подушку на ложе, где обычно отдыхал; а пока император спал после полудня, их вытащил оттуда один из тех мальчишек-рабов, которых голенькими держат в покоях ради их болтовни, и играл ими, не зная, что на них написано.(4) На них случайно наткнулась Домиция, которая, прочитав написанное, сообщила об этом тем, кто был там упомянут, и поэтому они ускорили уже готовившийся ими заговор. Однако они привели его в исполнение не раньше, чем определили, кто возьмет в свои руки императорскую власть.(5) Они обсуждали этот вопрос с разными людьми, но, так как никто из них не соглашался принять ее (ибо все их страшились, полагая, что они испытывают их верность), они обратились к Нерве, поскольку он был человеком благороднейшего происхождения и выдающейся добродетели, а кроме того, его жизнь была под угрозой, так как он был опорочен астрологами, которые предсказали, что он станет верховным властителем. Именно в силу этого обстоятельства они без особого труда убедили его принять императорскую власть.(6) Домициан ведь вообще весьма интересовался днями и часами рождения видных мужей и на этом основании заранее уничтожал многих из тех, кто вовсе не питал надежд достичь какой бы то ни было власти; он убил бы и Нерву, если бы один из астрологов, хорошо относившийся к последнему, не сказал императору, что этот человек буквально на днях умрет. Поверив, что так оно на самом деле и будет, Домициан не захотел убивать еще и Нерву, которому и так предстояло совсем скоро умереть.

16(1) Поскольку ни одно столь значимое событие не случается без предуказаний свыше, то и здесь не обошлось без неблагоприятных для Домициана знамений. Так, ему самому приснилось, что к нему явился Рустик с мечом и что Минерва, чья статуя стояла в его спальне, отбросила свое оружие и на колеснице, влекомой черными конями, устремилась в пропасть. Но из всего наиболее достойно удивления то,(2) что Ларгин Прокул, после того как он во всеуслышание объявил в Германии, что император умрет в тот день, когда он действительно погиб, был наместником отослан в Рим и, приведенный к Домициану, снова заявил, что так оно и будет. Он был приговорен к смерти, но его казнь была отложена, чтобы он лишился жизни после того, как император избежит опасности; тем временем Домициан был убит, Прокул спасся и получил от Нервы сто тысяч денариев.(3) Также и другой какой-то человек как-то раз предсказал Домициану, когда и каким образом тот погибнет, и, спрошенный затем, каким видом смерти он сам хотел бы воспользоваться, ответил, что пусть его растерзают собаки. Тогда решено было сжечь его живьем, и его возвели на костер, но в этот самый момент хлынул сильный ливень и потушил пламя, а позже собаки нашли его лежащим на кострище со связанными сзади руками и разорвали его на куски.