Римская волчица. Часть 2 (СИ)

— Да чем вам не угодили пайки? — Электра вскрыла свою пачку, с удовольствием понюхала. — Прекрасный сбалансированный корм! Еще и с соусом каким-то.

Она облизнула палец, сперва сунув его внутрь пайка. Антоний трагически закатил глаза. Малак увлеченно потрошил холодильник.

— Вкусно!

— Даже странно, что ты не делаешь карьеру на Форпосте, сестрица! Что за легионерские замашки. Неудивительно, что они тебе в рот смотрят. — В глазах его, цвета крепкого чая, почуялась настоящая живая теплота, не только выученная светская обходительность. — Малак, тащи на стол тарелки, я вижу в шкафу прекрасный фарфор и хрусталь, а то еще немного и домина Электра заставит нас есть лицом из коробок.

Электра сделала вид, что смутилась и отставила коробку, воровато сунув в рот кусок пайка.

— Вот он, семейный террор! Знаменитое коварство Флавиев.

Малак пожал плечами, пробубнил под нос «а что, почему нельзя из коробок, у нас вообще руками едят» и пошел помогать с тарелками. Электра пала на стул, вытянула ноги и с удовольствием смотрела, как они хлопочут. Если немного обмануть себя, можно представить, что это тихое семейное утро где-нибудь в Апеннинах, а за окном настоящий утренний свет. Резные дубовые стулья, стол под белой скатертью, тонкая позолота на тарелках и хрустале, слышно чириканье и стрекот, потому что отворено окно в сад…

В этот момент Антоний, который залез повыше, чтобы достать что-то особо ему приглянувшееся, бросил на Малака быстрый взгляд и выронил из пальцев бокал. Малак никак не мог этого видеть, потому что пялился в недра холодильника, однако ж стремительно сунул руку за спину, вынул обреченный предмет из воздуха и так же не глядя поставил на стол.

— Мерси, дорогой мой.

«Милый у Люция воспитанник. Или кто он там».

Электра сжала губы и решительно поднялась. Семейная идиллия подразвеялась.

— Я пока пороюсь в винном шкафу. Или нет, лучше в холодильнике. Хммм… Разорим запасы марсельского просекко, — она добыла ледяную бутылку и ободрала фольгу с горлышка. Хоть что-то хорошее!

Чпок.

— Аперитив, пока вы возитесь с готовкой. Антоний, а что ты там делаешь?

— Яйца бенедикт с семгой и авокадо. Всегда думал — кто такой этот Бенедикт? Бенедикт Северин что ли? В любом случае личность его канула во тьму веков, а яйца бессмертны.

Малак неприличным образом хрюкнул, потом оглянулся на Электру и сделал самое постное лицо. Электра милосердно проигнорировала. Золотистая влага пенилась в бокалах, она, не дожидаясь остальных, цапнула один и сделала огромный глоток.

— Антоний, можно тебя спросить?

— Ммм?

— Вот ты все законы знаешь. Я внесла к себе в «персона публика» сведения о Малаке как о своем воспитаннике, но не уверена, что этого достаточно. Можешь что-то сказать на этот счет?

— Смотря чего ты хочешь добиться. Если громкого международного скандала, то он вроде уже и так происходит.

Малак раскладывал вилки тихо-тихо, будто не слушая, будто его тут вообще не было. Как мышенька с нанитами. Электра взяла в руки нож и чудесное спелое авокадо, призадумалась, формулируя свои слова и заодно нарезая плод порциями. Светлозеленая мякоть была мягкой, как масло. Она ощутила сильный голод.

— Я хочу, если Малак согласится, дать ему церебральный чип и полное римское гражданство. Если не согласится или это почему-либо невозможно, то максимум того, что могут позволить алгоритмы.

— Юноша, сколько вам лет? — доброжелательно поинтересовался Антоний, шумовкой вылавливая из кастрюли очередное яйцо пашот. Приятно запахло бальзамическим уксусом. Малак что-то неопределенно пробубнил и кинул на Электру умоляющий взгляд. Ясно было и без чипа, что он интересуется у нее, сколько приврать. Электра вздохнула и кивнула ему ободряюще.

— Пятнадцать.

— Хм… — кузен явно не ожидал такого поворота, но комментировать не стал. — Так, ладно — edite, bibite, post mortem nulla voluptas! Я пока подумаю. Электра, твое здоровье.

Звякнул хрусталь, Электра на правах хозяйки разложила еду по тарелкам, некоторое время царила благовоспитанная тишина. Поразительно, какая она голодная, оказывается. И как это можно из синтезатора достать копченого лосося? Умеет Антоний все-таки жить.

— Я бы хотела, чтобы Малак мог полноценно учиться и был как римский гражданин защищен от любых последствий «международного скандала», как ты изящно выразился.

Малак нехотя ковырял своего лосося и делал вид, что разговор никак его не касается. Очевидно, в Халифате принято не вовлекаться. Антоний явно рылся в законах, щедро запивая поиски золотым марсельским.

— Ну смотри, конечно, никакой процедуры для усыновления несовершеннолетнего халифатца в Риме нет. Можно как прецедент использовать случаи, когда талантливого ребенка из семьи пролов до совершеннолетия поддерживает и опекает какая-нибудь римская семья.

— А как это происходит? — спросил Малак у Электры, без особого, впрочем, воодушевления. — Ты в прошлый раз сказала, что пролы это что-то вроде низшей касты.