Римская волчица. Часть 2 (СИ)

— Господа. Мы предварительно договорились с Гаем Августином вот о чем. Я поддержу его кандидатуру в качестве диктатора в обмен на это, — Электра сбросила на экран собственный список требований. — Кроме того…

Она посмотрела в глаза Гаю, пытаясь поймать его взгляд. Тщетно.

— Кроме того, вы пропустите по этому вашему каналу. Туда, откуда берете энергию. Пропустите нашего пленника, тамошнего аборигена, Ллира. Не одного, а с капсулой с телом адмирала. И с его охраной, конечно. Потом, когда адмирал вернется назад, вы запечатаете проход и прекратите разработку.

Гай с Корнелием переглянулись.

— Прости, Электра, ты… а с какой целью последнее?

— Я не рехнулась, если вы об этом. Ллир… — она бросила взгляд на Антония, молчаливо взывая о помощи. — Люция мы в Риме вылечить не можем. А в пространстве тайи на это есть шанс. Они владеют некоторыми технологиями… возможно, владеют. Которых нет у нас. И в обмен на прекращение агрессии готовы поставить нам адмирала на ноги.

— Откуда у вас все эти сведения, для начала? — ледяным тоном поинтересовался Гай.

Еще один раунд стрессовых переговоров? Как же она устала. Как бесконечно чертовски устала.

Снова начались мучительные переглядывания в чате, похоже, оба сенатора ожесточенно переругивались в чипах, а в реальности дверь переговорной отъехала, вошел Антоний и сел рядом. Взял ее за руку.

«Ты уверена?»

«Ни в чем не уверена».

Брат вздохнул и в своей манере потер губы ребром ладони, раздумывая.

— Я поддерживаю требование кузины. Я за это время изучил множество документов по этой цивилизации и подтверждаю, что их медицинские возможности превосходят наши.

«Отец меня повесит».

— И где это вы взяли ваше множество документов?

— У Флавиев свои маленькие секреты!

Сенатор кашлянул, потом продолжил:

— Хорошо! Я согласен со всеми пунктами, но, к сожалению, последний выполнить не могу. Точнее, не хочу. В свое время я получил исчерпывающие сведения из лунной тюрьмы, достаточные, чтобы понимать, что вы, Электра, просто отрицаете очевидное. Адмирала уже не воскресить. Чем быстрее вы признаете этот факт, тем проще нам всем будет работать.

Дядя Корнелий поднял палец в вежливом протестующем жесте, обеспокоенно глядя на Электру.

— Племянница, я думаю ты достаточно на сегодня сделала. Позволь нам с Гаем обсудить подробности соглашения? Старым соратникам, так сказать.

Она мысленно сосчитала до пяти, невыразительно глядя в экран, куда-то между сенаторами. Наверное, Тарквиний руководствуется какой-то целью, раз решил так ударить ее поддых напоследок, когда они почти договорились. Но сегодня она не может себе позволить ни одной дополнительной эмоции. Хватит.

— Обсуждайте. И нет, я не могу отказаться от условия с лабораторией. Точнее, не хочу. Простите, господа, я должна поспать.

— Пойдем, — сказал Антоний, уводя ее, — ляжешь у себя, провожу, не надо тебе тут.

Дверь переговорной закрылась. Гай с Корнелием наверняка соединились напрямую, чтоб терзать друг друга без помех, это для них дело привычное.

— Не хочешь проследить, как они договорятся?

— А я и не отключался, аватар им повесил. Никаких условий для себя, да, сестричка?

— Что?

— Иди поспи, говорю. Ты, может, сама не замечаешь, но ты стоишь, держась за косяк. Причем тебя шатает. И послушай, — кузен помолчал, тщательно подбирая слова. — Скажи, ты уверена, что все эти рассуждения про чудесное лечение адмирала в потустороннем мире — не пустые фантазии?

— Мир тайи не потусторонний.

— Ну сама посуди, чем они его там будут лечить? Мхом и слюнями? Припарками? Наложением рук? Ты вообще видела этого тайи? Не могло так случиться, что он голову тебе заморочил? Я всецело на твоей стороне, но не боишься ли ты…

Его голос слышался словно из-под воды. Надо перестать загонять себя стимуляторами и лечь.

— Боюсь. Но выхода никакого нет.

Электра отключила все звуки, даже сняла с пальца кольцо, затемнила иллюминатор. Со звериным почти наслаждением скользнула под мягкое одеяло, на прохладные простыни. Разбудить ее сможет разве что вражеский корабль, прямым тараном. Она не встанет, пока не выспится. А когда выспится, сделает что-нибудь хорошее лично для себя. Антоний совершенно прав, она обязана о себе позаботиться, чтобы иметь возможность эффективно работать и не превращаться к вечеру в обезумевшую летучую мышь. Она закрыла глаза и сон сморил ее, как теплое молоко с медом.

Во сне по морю шли корабли, много-много, море все было в белых завитках и с высоты она не понимала, что это — гребни волн или паруса. Корабли были белые, бумажные, как кораблики в весеннем ручье, из щепок, из старых пробок, нарисованные чернилами на бумаге — у отца в кабинете всегда была настоящая бумага, он любил писать от руки. Девочка Электра сидела на его колене, а по листу плыла петеконтера, весла взлетали вверх, с них сыпались соленые сверкающие брызги, ветер трепал ей мокрые волосы и платье, ветер хлопал парусом. «Из глубины моря выплыли рыбы и быстрые дельфины; очарованные пением Орфея, плыли они за быстро рассекающим волны „Арго“, подобно стаду, которое, внимая сладким звукам свирели, следует за пастухом».