Римские древности

XXXV. Таковы были свершения за время своего правления царя Тулла Гостилия, мужа, в числе немногих достойного восхваления и за мужество в войнах, и за здравомыслие перед лицом опасности, а, сверх того, за то, что, не спеша вступать в войну, окунувшись в нее, он стоял крепко и во всем превосходил противника. Обладая властью в течение тридцати двух лет, он окончил жизнь свою, когда сгорел его дом, и с ним вместе погибли, захваченные огнем, и его жена, дети и вся челядь. 2. Одни сказывают, что дом был зажжен молнией, потому что бог разгневался на небрежение какими-то священнодействиями, — считают, что в правление Тулла перестали совершать некоторые исконные жертвоприношения и что он ввел другие, местные, чуждые римлянам, — но большинство сходится на том, что несчастье произошло вследствие злоумышления людей, относя его на счет Марция, который правил государством после Тулла. 3. Дело в том, что Марций, происходя от дочери Нумы Помпилия, досадовал на то, что, принадлежа к царскому роду, он жил как частное лицо, и, наблюдая за подрастающим в доме Тулла потомством, подозревал, что, случись что-нибудь с Туллом, власть перейдет к его сыновьям. Питая такие мысли, он устроил заговор против царя, имея немало римлян, содействовавших ему в обретении правления. Более того, будучи другом Туллу, причем из наиболее доверенных, выжидал, когда же явится подходящий случай для нападения. 4. А так как Тулл собирался совершить некое жертвоприношение дома, которое по его желанию могли наблюдать только близкие, и так как, по воле судьбы, день этот оказался крайне ненастным — с дождем, с ураганом и глубокой тьмою, так что место перед домом, где должны были находиться стражники, оказалось ими покинутым, Марций, рассудив, что подходящее время наступило, вместе с друзьями, которые скрывали под плащами мечи, вошел в двери, убил царя и сыновей его, и прочих, на кого случайно наткнулся, пустил огонь по дому во многих местах, а содеяв это, распространил слух об ударе грома. 5. Но этот рассказ я не принимаю, не считая его ни правдивым, ни убедительным, а присоединяюсь к первому и полагаю, что Тулл встретил такую смерть по воле божества. Ведь невероятно, чтобы ужасное деяние, которое готовилось многими людьми, сохранилось в тайне, да и у того, кто задумал его, не могло быть уверенности, что после смерти Гостилия римляне назовут его царем города. И если бы даже со стороны людей к нему были верность и уверенность в нем, у богов все же не могло быть неведения, подобного человеческому. 6. Ведь после вынесения решения по трибам надлежало и богам одобрить посредством благоприятных знамений получение им царской власти. А кто из богов или божеств захочет позволить мужу нечестивому и столь страшными убийствами запятнанному приближаться к алтарям, и начинать жертвоприношения, и совершать разные богослужения? И вот, из-за этого я отношу происшествие не к людскому злоумышлению, но к божественной воле, однако пусть каждый судит, как пожелает.