Римские древности

Надо заметить, что слово «демоты» встречается в «Римских древностя» редко (X. 31. 2). Рассказывая о борьбе плебейских трибунов за землю после гибели Сп. Кассия, Дионисий называет демотов плебеями (IX. 41. 1), что для начала V в. до н.э. вполне правомерно. Иное дело — Ромулова эпоха. Применительно к этому времени Дионисий говорит собственно о демотиках. Подобно Ливию, он приписывает Ромулу деление римлян на две группы: родовитых, доблестных и благополучных и на безвестных и неудачливых. Последних царь «назвал плебеями, как сказали бы эллины, — демотиками» (II. 8. 1 ). Таким образом, Дионисий сам дал перевод слова и идентифицировал δημοτικοί и плебеев, отнеся их к народу. Сообщение свое Дионисий завершил словами о том, что Ромул взял пример с сохранившегося тогда государственного устройства Афин. Надо, однако, принять во внимание, что афинское общество VIII в. до н.э. было слабо стратифицированным с присущей ему оппозицией «знать — рядовые»[1492], т.е. было единым народом. Так, с помощью известной ему структуры афинского архаического общества Дионисий обрисовал и Ромулов Рим, где демотики как рядовые противопоставлены знатным и богатым, но вовсе не как пришлые, чужие.

Далее в «Римских древностях» сказано, что на богатую знать было возложено руководство полисом, а не участвовавшие тогда в общественных делах названы агройками (II. 8. 2). В другом пассаже Дионисий пояснил, что освобожденные за неопытностью от общественных дел были предназначены Ромулом для занятий хозяйством — земледелием, скотоводством, ремеслом (II. 9. 1). Отсюда вытекает понимание Дионисием агройков как демотиков. И те и другие — рядовая, простая часть народа. И эта часть входила в гентильные трибы и курии, собиралась на комиции (II. 7. 2), но была отстранена от руководства общиной, т.е. от сената. Сенат, по Дионисию (II. 8. 1), состоял из πάτρες, чьи потомки именовались эвпатридами, или патрициями (πατρίκιοι — II. 8. 3).

Нельзя пройти мимо еще одного замечания Дионисия: Ромул поручил патрициям опекать демотиков, установив между ними отношения патроната и клиентелы (II. 8. 2 3). Это значит, что в «Римских древностях» была зафиксирована первичная дифференциация внутри единого δήμος (= populus) в оформлении клиентелы, предшествовавшая появлению рабов, как верно отметил Ф. Де Мартино[1493].

Однако, поскольку в эпоху поздней Республики, когда жил Дионисий, клиентами в Риме становились действительно плебеи, он перенес это явление вместе с совершившимся фактом включения плебса в состав народа (δήμος, populus) в качестве простолюдинов на начало царской эпохи. В этом также проявилась модернизация древности со стороны Дионисия.

Итак, полагаю, что демотики в начале царской эпохи в «Римских древностях» — незнатная часть народа, сельчане, агройки, из которой комплектовался слой клиентов, а не плебеев. Это убеждает в правоте упомянутого тезиса Г.Б. Нибура.

Заключая рассмотрение сочинения Дионисия, необходимо подчеркнуть, что ему удалось создать замечательный, весьма содержательный труд, насыщенный детальной и во многом достоверной информацией, притом изложенной живо и интересно. «Римские древности» нельзя не признать необходимым и ценным источником по истории Рима и римского права и произведением, достойным внимания филологов-классиков. Однако читательский круг Дионисия Галикарнасского не ограничивается кабинетными учеными и вырастающими специалистами, студентами. В него входит масса людей, интересующихся античностью. Под пером талантливого галикарнасца, претворившего в жизнь декларированные им высокие требования к написанию истории, ожила эпоха царского и раннереспубликанского Рима со сложными перипетиями событий и колоритными действующими лицами.