Римские древности

LII. Ободренные надеждами, латины, снарядив собственное многочисленное войско и присоединив к нему тирренские отряды, вторглись в римскую землю, единовременно города сабинского племени, пообещавшие помочь им в войне, принялись опустошать порубежные края, находящиеся рядом с ними. Поэтому римский царь, сам тем временем подготовив крупное и отличное войско, поспешно выступил на противников. 2. Но он понял, что воевать одновременно и с латинами, и с сабинянами, разделяя войско на две части, небезопасно, решил все его вести на латинов и разбил лагерь поблизости от них. Поначалу и те и другие не осмеливались вступить в битву всеми силами, опасаясь коварства противника, лишь лучники, выходя с обеих сторон за укрепления, вели издали перестрелки, и долгое время успех не склонялся ни на ту, ни на другую сторону. 3. Но спустя некоторое время, вследствие таких стычек и тех и других обуяла жажда победы, и они, поддерживая каждый своих, сначала немногие, а потом вообще все были вынуждены выйти из лагеря. Выстроившиеся для сражения воины не были ни боями истомлены, ни в численности друг другу не уступали, как в пехоте, так и в коннице, преисполнились равным воинственным пылом и верили, что подвергаются крайней опасности, а потому и те и другие сражались отменно и разошлись, когда опустилась ночь, не определив победителя. 4. Однако поведение их после битвы оказалось неодинаковым и выказало тех, кто бился лучше другой стороны: ведь на следующий день латины уже не покидали лагерь, а римский царь, выведя войско на равнину, был готов дать следующую битву и долго держал фалангу в боевом строю. А когда выяснилось, что неприятель не выступил сражаться, он снял доспехи с трупов противника, забрал своих павших и с великой гордостью повел войско к своему лагерю.

LIII. А когда в последующие дни к латинам пришло другое союзное войско от тирренов, произошла вторая битва, намного более значительная, чем первая; в ней царь Тарквиний одержал блистательную победу, причиной которой, как соглашаются все, стал он сам. 2. Ибо когда римская фаланга уже устала и на левом крыле была прорвана, царь, узнав о том, что римляне терпят урон (а ему случилось сражаться на правом крыле), повернул отборные отряды всадников и самых сильных пеших воинов, провел их по тылам собственного войска и, обойдя левое крыло, устремился дальше вперед, за фалангу. Затем, повернув вправо и дав стрекала лошадям, он ударил в бок отрядов тирренов (так как они, сражаясь на правом крыле противника, обратили в бегство стоявших напротив) и, неожиданно представ перед ними, породил сильный ужас и смятение. 3. В это время пехота римлян, оправившись от недавнего испуга, двинулась на противника, после чего произошла кровавая резня тирренов и полное бегство их правого фланга. А Тарквиний, приказав командирам пехотинцев следовать в строю и шагом, сам поскакал к лагерю, что есть силы погоняя лошадей и, опередив тех, кто спасся во время бегства, овладел укреплениями сразу же, с первого удара, так как те, кто там был оставлен, не ведая о несчастье, что постигло их войска, и ввиду внезапного появления римлян не имея возможности рассмотреть приближающихся всадников, позволили им ворваться в лагерь. 4. После захвата лагеря латинов те, кто после бегства возвращался в лагерь как в безопасное убежище, были убиты захватившими его всадниками, а те, кто намеревался спастись из лагеря на равнину, пали жертвой римской фаланги, которая двигалась навстречу. Большинство же латинов, толкая и топча ногами друг друга, самым жалким и трусливым образом погибли у частоколов и во рвах. Таким образом, те, кто остался в живых, лишенные возможности найти хоть какое-либо средство к спасению, были вынуждены сдаться победителям. 5. Тарквиний же, овладев множеством пленников и огромной добычей, пленников продал, а то, что было захвачено в лагере, отдал воинам.