Римские древности

XI. «Мне приходится опасаться уже не только за детей Тарквиния, как бы они не претерпели чего ужасного от врагов, но меня охватывает страх и за самого себя, как бы я не получил горькую расплату за свою справедливость. Ведь против меня злоумышляют патриции, и мне доносят, что некоторые из них составили заговор с целью убить меня, не имея возможности обвинять меня ни в каком — ни в большем ни в малом — преступлении, они удручены и возмущены тем, что я уже сделал на благо народа и что еще приготовился сделать. 2. Кредиторы сердиты на то, что я не позволил им бедных из вашего числа бросать в тюрьму и лишать за долги свободы; а те, кто захватил народную землю и овладел тем, что вы добыли своею кровью, возмущены необходимостью оставить ее, как если бы у них отбирали отцовское имущество, а не возвращали чужое; а освобожденные от военного налога недовольны тем, что их вынудили оценить имущество и в соответствии с оценкой вносить налог; а все вместе — тем, что их хотят приучить жить по законам, воздавая вам справедливость и получая ее на равных, и что они не смогут кроме того пользоваться бедняками, будто купленными за деньги рабами, как они поступают сейчас. 3. И патриции, собрав все эти обвинения воедино, посоветовались и составили заговор, с тем чтобы возвратить изгнанников и передать царскую власть детям Марция, а ведь вы же вынесли постановление лишить их огня и воды за убийство Тарквиния, вашего царя, человека полезного и любящего свое отечество, и совершив столь великое преступление, они избежали заочно вынесенного приговора и наказали сами себя изгнанием[488]. И враги мои намеревались, если бы донос, сделанный мне об этом, не упредил их, с помощью чужеземного войска возвратить изгнанников среди ночи в город. 4. Все, что произойдет за этим, очевидно, даже если бы я ничего не сказал, а именно, что Марции объединившись с патрициями, без труда овладеют государством, а так как в своей природе имеют много дикого и тиранического, они сначала захотят схватить меня, защитника царей и вершителя правосудия над ними, а затем убить этих детей и всех остальных родственников и друзей Тарквиния, жен же наших, матерей, дочерей и всю женскую родню сделать рабынями. 5. Если же и вам по сердцу, сограждане, возвратить убийц и избрать их царями, а детей благодетелей изгнать и лишить власти, оставленной им дедом, мы стерпим эту участь. Но ради всех богов и божеств, которые следят за человеческой жизнью, мы все вместе с женами и детьми, представ просителями перед вами, во имя того многого, что ваш благодетель Тарквиний, дед этих детей, вам предоставил, и того многого, в чем я и сам по мере моих сил оказался вам полезным, желаем, чтобы вы дали нам единственный дар — прояснить вашу собственную волю. 6. Если же вы решите, что кто-то иной, нежели мы, более заслуживает такой награды, то дети и остальная родня Тарквиния уйдут из оставленного вам города. Я же приму относительно себя самого другое, более благоразумное, решение. Ведь я уже достаточно пожил, и с доблестью, и со славой, и я не считаю для себя достойным с позором жить среди каких-то других людей, обмануться в вашей любви, которую я предпочитаю всем прочим благам. Заберите же ликторские фасции и отдайте их, если желаете, патрициям: я же не буду беспокоить вас своим присутствием».

XII. После того как он это сказал и готов был сойти с трибунала, раздался единодушный неудержимый вопль, и посыпались мольбы вперемешку со слезами, чтобы он остался и правил, не опасаясь никого. А затем некоторые, расставленные по его плану на Форуме, подняли крик, — избрать его на царство и требовали собрать курии и провести голосование. Вслед за тем, как они показали пример, весь народ тотчас пришел к такому же мнению. 2. Туллий, узнав об этом, не стал уже дожидаться надлежащего срока, но, сказав, что он чувствует к ним сердечную благодарность за то, что они помнят его благодеяния, и пообещав, что сотворит еще больше добра, если они его выберут царем, назначил день для выборов и наказал, чтобы в этот день все люди с полей присутствовали здесь. 3. Когда народ собрался, он вызвал курии подать голоса каждую по отдельности. Так как всеми куриями было определено, что он достоин царской власти, он принял ее от народных масс, пренебрегая сенатом, объявив при этом, что не посчитал нужным, чтобы тот подтверждал решения народа, как обычно делается. Обретя таким образом царскую власть, он становится зачинателем многих других государственных нововведений и крупной приснопамятной войны с тирренами. Я же прежде всего начну рассказ о его делах по устройству государства.