Римские древности

LXIII. Тарквиний совершил все это как в мирное время, так и в войнах, и основал два города как колонии. Один, названный Сигнией[549], — не по предварительному решению, а случайно, потому что, после того как воины зазимовали в этой местности и расположились здесь лагерем, он не отличался от города; а другой, Цирцею[550], — по расчету, поскольку она находилась в удобном месте Помптинской равнины, обширнейшей из всех равнин в Лации, да и море к ней близко подходит; и есть достаточно высокая скала, имеющая вид полуострова, выступающая в Тирренское море, на которой, как свидетельствует молва, некогда поселилась Цирцея[551], дочь Гелиоса. А быть основателями обеих колоний он препоручил сыновьям — Цирцею Аррунту, Сигнию Титу. И все это время царь совсем не боялся за свою власть. Но из-за надругательства над замужней женщиной, какую погубил старший из его сыновей Секст, он был лишен царства и изгнан из города. Божество предрекало, что несчастье обрушится на его дом, посредством многих разных знамений, и под конец таковым: 2. Орлы, прилетавшие по весне в сад, что раскинулся перед царским дворцом, свили гнездо на верхушке высокой пальмы. Когда птенцы у этих орлов еще не оперились, подлетела стая коршунов, которые разорили гнездо и убили птенцов, а орлов, возвратившихся с кормом, отогнали от пальмы, царапая их и колотя лапами. 3. Тарквиний, наблюдая эти знамения и предпринимая все возможное, как бы уклониться от того, что готовит судьба, не нашел в силах одолеть неизбежное. Поэтому, когда патриции выступили против него, а народ согласился с их порывом, он лишился правления. А кто были вожаками его ниспровержения и по каким причинам затеяли такое предприятие, я постараюсь описать в немногих словах.

LXIV. Тарквиний осаждал город ардеатов[552] под тем предлогом, что тот принимал к себе беглецов из Рима и содействовал их возвращению; в действительности же царь осуществлял свой злобный умысел, потому что город этот процветал благодаря богатству своему более всех общин Италии. Поскольку ардеаты оказывали достойное сопротивление и осада затягивалась, те, кто был в лагере, начали томиться медленным ходом войны, а те, что оставались в Риме, страдали от налогов, так что все уже были готовы к возмущению, буде нашелся бы вожак. 2. И вот в это самое время Секст, старший из сыновей Тарквиния, был отправлен отцом в город Коллацию для выполнения каких-то военных обязанностей и остановился там у родственника, Луция Тарквиния, которого прозывали Коллатинским. 3. Фабий говорит, что этот человек был сыном Эгерия[553], о котором я ранее рассказал, и что Тарквинию, который первым царствовал над римлянами, он приходился племянником со стороны брата, а назначенный правителем Коллации, по пребыванию в этом городе, и сам был назван Коллатинским, и потомкам своим то же прозвание оставил. Я же верю тому, что он приходился внуком Эгерию, если в самом деле был ровесником сыновей Тарквиния, как передали и Фабий, и остальные сочинители; тем более, что сроки подтверждают мое предположение. 4. Так совпало, что Коллатин тогда оказался в лагере, но его супруга, бывшая римлянкой, дочерью знатного мужа Лукреция, приняла Тарквиния как дорогого гостя (ведь он родственник ее супруга), с большой сердечностью и радушием. Сию женщину, самую красивую и разумную из всех римских женщин, Секст вознамерился погубить еще прежде, когда останавливался у родственника, но сдерживался, а тут посчитал, что наступило самое подходящее время. 5. И когда после ужина удалился спать, он выждал большую часть ночи, наконец, решив, что все уснули, поднялся, пошел в спальню, где, как он узнал, она почивала, и незаметно для слуг, спавших у дверей, вошел в комнату, неся с собой меч.