Римские древности

XLV. «И действительно, — заявил он, — если бы эта должность пришла в государство при общем согласии для всеобщего блага, появившись с добрыми предзнаменованиями и предсказаниями, она стала бы для нас источником многочисленных великих благ, радости, согласия, благозакония, добрых надежд, подаваемых богами, и многого другого. Но сейчас, когда ее привели с собой насилие, беззаконие, раздор, страх перед гражданской войной и все самое ненавистное у людей, то что же полезного или спасительного когда-либо может быть от власти, которая получила такое начало?! Так что нам бесполезно искать исцеления и помощи от зол, из этой власти произрастающих, насколько это зависит от человеческого разума, пока все еще остается дурной корень. 2. И ведь ни конца ни края божественного гнева не будет до тех пор, пока это злобное проклятие, эта внедрившаяся опухоль портит и губит все прекрасное. Но об этом речь пойдет в другой раз и в более подходящий срок, а сейчас, когда нужно уладить то, что теперь происходит, я, оставив все увертки, скажу вам вот что: ни этот закон, ни какой-нибудь другой, предварительное решение о котором не примет сенат, во время моего консульства утвержден не будет, но я и словами буду защищать аристократию, и, если потребуется приступить к действиям, то в них я также не уступлю супостатам. И если вы прежде не знали, какую силу имеет власть консулов, то поймете это во время моего правления».

XLVI. Вот что высказал Аппий, а ответить на это поднялся Гай Леторий, из плебейских трибунов старший и пользовавшийся наибольшим уважением, признанный и на войне человеком немалодушным, и способным вести государственные дела. Он произнес длинную речь в защиту народа, начав с незапамятных времен, где утверждал, что бедняки, которых консул оклеветал, участвовали в многочисленных тяжелых походах, завоевывая для отечества свободу и первенство, не только при царях, когда кто-нибудь мог бы назвать причиной принуждение, но и после их изгнания. 2. И никакого вознаграждения они за это от патрициев не получили, и ничем не попользовались из общих благ, но, подобно военнопленным, лишены ими даже свободы. Желая вернуть ее, бедняки вынуждены были оставить отечество, стремясь обрести другую землю, в которой с ними, людьми свободными, не будут поступать столь надменно. И возвращение к своему имуществу они обрели, не силой сенат заставив и не войной принудив, но уступив ему, поскольку тот просил и уговаривал их взять обратно покинутые владения. 3. Он и о клятвах сказал, и договоренности упомянул, что были заключены при возвращении народа: в них содержалось, в первую очередь, прощение за все, затем — право бедняков выбирать органы власти, которые будут их защищать и противодействовать желающим применить силу. 4. Сказав об этом, он изложил законы, которые народ недавно утвердил, — и закон о переносе судебных процессов, которым, мол, сенат дал народу право судить тех патрициев, кого им угодно, и закон о голосовании, который давал власть принимать решения уже не собраниям по центуриям, но собраниям по трибам.