Римские древности

I. Когда в Риме разразился сильный голод, некий человек (и рода не безвестного, и по деньгам из числа самых состоятельных), Спурий Мелий[1201], по прозвищу «Счастливец», полученному за большое богатство, недавно унаследовавший имущество отца, в силу же возраста и принадлежности к всадническому сословию не имевший права занимать должности или исполнять какую-нибудь иную общественную обязанность, прославленный, как никто другой, в военных делах и украшенный многочисленными наградами за доблесть, счел момент наиболее удобным для установления тирании и обратился к заискиванию перед толпой — наиболее легкому из всех путей, ведущих к тирании. 2. Так вот, имея много друзей и клиентов, он разослал их в разные стороны, дав денег из личных средств для закупки продуктов питания, да и сам отправился в Этрурию. Доставив за короткое время благодаря своим усилиям и помощи друзей большое количество продовольствия, он стал раздавать его согражданам, отмеривая модий[1202] за два денария[1203] вместо двенадцати, а тех, кто, как он понимал, совершенно неимущ и не в состоянии предоставить плату даже за ежедневное пропитание, снабжал безвозмездно. 3. Расположив к себе народ такой благотворительностью и стяжав удивительно великую славу, он опять отправился, чтобы закупить дополнительное продовольствие, и немного погодя вернулся со множеством речных судов, сплошь заполненных съестными припасами, и тем же самым образом стал раздавать их согражданам.

4. Патриции же, видя эти дела, начали относиться к нему с подозрением, полагая, что ничего хорошего не изведать им от чрезмерной щедрости этого человека, и, собираясь вместе на Форуме, обсуждали, каким наиболее подходящим безопасным способом следует заставить его отказаться от подобных мероприятий. Сначала они встречались и беседовали друг с другом тайно и в небольшом числе, затем стали и открыто обвинять, поскольку тот был тягостен и невыносим, совершая деяния, преисполненные гордыни, и самоуверенно разглагольствуя о себе самом. 5. А именно, во-первых, он, сидя на заметном возвышении, каков обычай у должностных лиц, в течение дня давал приходящим к нему ответы по поводу раздачи хлеба, лишая этой чести назначенного сенатом префекта[1204]. 6. Далее, он постоянно проводил народные сходки, хотя не было у римлян заведено, чтобы частное лицо созывало народную сходку, и перед народом много обвинял Минуция, что тот, мол, только носит имя власти, но не совершил никакого полезного беднякам дела. Сильно упрекал он перед народом и патрициев, утверждая, что они совершают такие действия, вследствие которых народ будет иметь малое значение или вообще никакого, и даже при нехватке хлеба не проявляют никакой заботы о неимущих, — ни все вместе, ни влиятельные граждане лично, — хотя более всего было необходимо, чтобы они, подобно ему, пожертвовав деньгами и собой, отовсюду привезли в город продовольствие. 7. Он просил сравнить свершенное им самим с делами тех, патрициев, насколько они целиком и полностью разнятся друг от друга: ведь те, ничего не тратя для общества из собственных средств, еще и общественную землю присвоили, пользуясь ею уже длительное время; напротив, он, ничего не имея из общественной собственности, еще и отчее имущество расходует на помощь беднякам, а когда заканчиваются наличные средства, делает займы у друзей, ничего не получая взамен за подобную щедрость, за исключением благоволения сограждан, дороже чего он не ценит никакое богатство на свете. 8. Сторонники постоянно называли его спасителем, отцом и основателем отечества. Они заявляли, что если предоставить ему консульскую власть, это окажется благодарностью, несопоставимой с величиной его деяний, и предлагали удостоить его какой-нибудь другой почести, более значительной и величественной, которой будут обладать и его потомки. 9. Когда же он совершил и третью поездку на побережье Италии, из которой вернулся обратно в Остию, порт Рима, со множеством грузовых судов с хлебом из Кум[1205] и из гаваней около Мизен[1206] и завалил город продуктами питания, так что никакого уже не стало отличия от прежнего изобилия, весь народ был готов, как только получит возможность голосовать на выборах должностных лиц, — будет ли тот добиваться консульства или какой-нибудь иной почести, — предоставить ему это, не обращая никакого внимания ни на преграды закона, ни на противодействия человека. 10. Видя это, вожди аристократии, не желая потворствовать и не имея силы воспрепятствовать, находились все в совершенном отчаянии. И они были приведены в еще большее замешательство, когда и плебейские трибуны, и консулы стали запрещать ему созывать народные сходки и выступать с речами, но народ, собравшись, прогнал их с Форума, чем обеспечил Мелию значительную уверенность и силу.