Римские древности

Он предоставлял не самую малую часть добычи воинам, так что завалил богатством каждого бедняка.

Они опустошили их поля, уже созревшие для жатвы, и разграбили самые плодородные земли. Ambr.

III. Когда консулами были Квинт Сервилий, третий раз, и Гай Марций Рутил[1290], Рим подвергся тяжелым и неожиданным опасностям, и если бы их не рассеяло некое божественное провидение, то на него обрушилось бы одно из двух зол — либо приобрести позорнейшую славу за убийство гостеприимцев, либо совершить убийство сограждан. А по какой причине он подвергся таким опасностям, я попытаюсь вкратце рассказать, повторив немного более ранние события.

2. В предшествовавшем году римляне, предприняв ради всей Кампании Самнитскую войну[1291] и одолев противника в трех битвах, хотели отвести все свои войска обратно, поскольку сочли, что никакой уже угрозы для городов не оставалось. Но когда кампанцы стали просить не бросать их одних, без союзников, поскольку, мол, самниты нападут на них, если они не будут иметь никакой помощи со стороны, то в Риме решили, чтобы консул Марк Валерий, избавивший кампанские города от войны, оставил в них такое войско, какое они сами согласятся содержать. 3. Став во главе такой власти, консул размещает в городах тех, у кого было желание получать продовольствие и плату за гарнизонную службу: среди них наибольшую часть составляли люди бездомные и обремененные долгами, охотно бегущие от бедности и безвестности дома. 4. Кампанцы, принимая их в своих домах, встречали пышными застольями и оказывали гостеприимство с прочими изъявлениями дружелюбия. Ведь и сейчас жизнь у обитателей Кампании достаточно роскошная и изнеженная, и тогда была, и будет такой все остальное время, ибо они населяют равнину, обильную плодами и скотом и наиболее полезную для здоровья людей, занимающихся земледелием.

5. Итак, сначала воины гарнизонов с удовольствием принимали гостеприимство этих людей. Затем, когда их души стали развращаться от пресыщения благами, они начали понемногу приходить к дурным помышлениям и, встречаясь друг с другом, говорить, что поступят как неразумные люди, если, оставив такое благополучие, вернутся к жизни в Риме, где земля скудна, а налоги многочисленны, и нет никакого перерыва в войнах и бедствиях, награды же за общие труды — у немногих. 6. А те, кто был небогат средствами к жизни и нуждался в повседневном пропитании, и еще более те, кто не мог уплатить долги заимодавцам и считал свои затруднения достаточным советчиком по поводу собственных интересов без умета добродетели, так вот, они заявляли, что даже если все законы и власти будут угрожать им самыми суровыми наказаниями, они все равно больше не оставят кампанцам их нынешнее благополучие. И в конце концов, они дошли до такой степени безумия, что осмеливались даже говорить: 7. «Что же страшного, действительно, мы совершим, если, изгнав кампанцев, захватим их города? Ведь они сами ранее захватили эту землю, приобретя ее не по праву, но, найдя приют у населявших ее тирренов, уничтожили всех мужчин и забрали себе их жен, имущество, города и оспариваемую землю[1292], так что все, что бы они ни испытали, они испытают по справедливости, сами став зачинщиками беззакония против других. 8. Что же, в самом деле, воспрепятствует нам всегда пользоваться этими благами? По крайней мере, самниты, сидицины, авзоны[1293], да и все соседи, мстя кампанцам, будут настолько далеки от мысли о походе против нас именно, что сочтут достаточным для себя, если мы позволим каждому из них владеть своим собственным имуществом. 9. Римляне же, пожалуй, воспримут содеянное даже как исполнение желаемого, ибо они хотят, чтобы вся Италия подчинялась их собственным поселениям. Но если они, притворяясь негодующими, признают нас врагами, они не причинят нам столько вреда, сколько испытают от нас. Ведь мы разорим столько их земли, сколько нам будет угодно, отпустим узников на полях, освободим рабов и станем на сторону злейших их врагов — вольсков, тирренов, самнитов, а также латинов, чье повиновение римлянам еще непрочно. Для людей, по необходимости подвергающихся крайней опасности ради своей жизни, не существует никаких трудностей или препятствий».