Римские древности

V. Как только сенату стало известно о несчастье регийцев от тех, кто избежал гибели, то без малейшего промедления он отправил в город новое, только что набранное войско, под руководством другого военачальника. 2. Предвосхитив прибытие римлян, божественное Провидение наложило кару на начальника гарнизона Деция за его нечестивые замыслы, поразив жизненно важные части тела — оно наслало на его глаза болезнь, причинявшую ужасные страдания. Желая исцелиться от нее, он посылает гонца в Мессану за врачом по имени Дексикрат, прослышав, что он лучший из врачей его времени, но не ведая, что он был родом из Регия. Тот явился в Регий, смазал его глаза едким снадобьем и уговорил его потерпеть сильные боли, пока он не вернется, после чего спустился к морю, сел на приготовленное судно и, прежде чем кто-то понял его замысел, отплыл в Мессану. 3. Некоторое время Деций терпел, перенося ужасные страдания, ведь его глаза пылали огнем, и ожидал врача. Но когда минуло много времени и он был уже не в силах переносить острую боль, он вытер снадобье и, открыв глаза, понял, что сжег глазные яблоки, и с того времени он остался слепым. По прошествии еще нескольких дней он очутился в руках римлян, будучи схвачен своими же людьми. 4. Некоторые из них посчитали, что таким способом они смогут оправдаться и открыли город полководцу, передав заключенного в оковы Деция Фабрицию. Он возвратил город оставшимся в живых регийцам, а воинам приказал все оставить на месте и увел их, не забравших ничего, кроме оружия. 5. Затем Фабриций отобрал из них главарей, которых остальные объявили сообщниками нечестивых замыслов, и привел их в оковах в Рим. Там после бичевания на Форуме, как поступали, по обычаю, с преступниками, всех их казнили, отрубив головы секирами, кроме Деция и писца, которые обманули стражников или подкупили деньгами, чтобы избежать позорной казни, и покончили самоубийством. По этому поводу сказано достаточно. Esc; (р. 406, 11. 16-20); Ambr.

VI. (19. 2) Сам Пирр произнес гомеровские строки, которые, как сказано поэтом, Гектор сказал Аяксу, как если бы они были обращены римлянами к нему самому:

Но не хочу нападать на такого как ты, ратоборца,
Скрытно высматривая, но открыто, когда лишь умечу[1420]

.

И после этого он заметил, что ему не стоило совершать ошибку и вести войну против людей более благочестивых и более справедливых, нежели эллины. После чего он заявил, что видит один достойный и выгодный способ прекращения войны — сделать их друзьями вместо врагов, начав с проявления великого милосердия. 2. (3) Он приказал вывести пленников-римлян и дал всем одежды, подобающие свободным людям, и снабдил их деньгами на дорогу, попросив их помнить, как он с ними обошелся, и передать другим. А когда они возвратятся в свои родные края, пусть они приложат все усилия, чтобы сделать их города дружественными ему. 3. В самом деле, какую-то неодолимую силу имеет золото царя, и никакой защиты не находится у смертных супротив этого оружия. Ambr.

VII. (19. 4) В бытность Клиник Кротонца тираном он отнял у полисов свободу, после того как собрал со всех уголков изгнанников и освободил рабов[1421], при помощи которых он упрочил тиранию, самых же достославных кротонцев либо убил, либо изгнал из города. Анаксилат захватил акрополь регийцев и, владея им всю жизнь, оставил власть своему сыну Леофрону. И другие также вслед за ними, основывая династии в разных городах, привели все общественные дела в упадок. 2. (5) А последним и самым большим злом для всех городов стала тирания Дионисия, который подчинил Сицилию[1422]. Ибо он переправился в Италию против регийцев по приглашению локров[1423], с которыми регийцы были во вражде, и когда италиоты собрали против него крупные силы, он, вступив в сражение, уничтожил многих из них и взял приступом два их города. 3. Позднее он вновь предпринял переправу, переселил гиппонийцев[1424] из их собственных мест обитания, уведя их на Сицилию, подчинил Кротон и Регий и двенадцать лет оставался властителем этих городов. Затем одни, которые боялись тирании, отдали себя в руки варваров, другие, подвергавшиеся угрозе войны со стороны варваров, вручили свои города тирану. И от кого бы они ни страдали, они всегда были весьма недовольны и подобно Эврипу[1425] меняли направление то туда, то сюда, в зависимости от того, как повернется удача. Vales.