Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

Правительство Клавдия в обоих отношениях последовало примеру правительства Тиберия. В Италии, правда, не была повторена высылка иудеев, так как давно стала ясна неосуществимость этого, но был возобновлен запрет совместного отправления иудеями их культа^{379 380}, что, конечно, сводилось приблизительно к тому же и точно так же осталось невыполненным. Наряду с этим эдиктом нетерпимости было издано распоряжение в противоположном духе, распространявшееся на всю империю и освобождавшее иудеев от тех общественных обязанностей, которые были несовместимы с их религиозными убеждениями; эта уступка предоставляла иудеям, особенно в отношении военной службы, лишь то, чего теперь не могли уже вынудить силой. Помещенное в конце этого указа обращение к иудеям, предупреждавшее их, чтобы и они, в свою очередь, соблюдали впредь большую умеренность и воздерживались от оскорблений инаковерующих, показывает, что эксцессы бывали и со стороны иудеев. В Египте и Палестине было восстановлено, по крайней мере в основном, действие тех постановлений относительно религии, которые существовали там до Гая, хотя в Александрии иудеи вряд ли получили обратно все то, что они имели раньше³⁸¹. Мятежи и волнения, готовые разразиться или уже начавшиеся в некоторых местах, прекратились тогда сами собой. В Палестине Клавдий отступил даже от методов Тиберия и передал все прежние владения Ирода туземному царьку, уже знакомому нам Агриппе, который случайно оказался в дружбе также и с Клавдием и во время кризиса, доставившего последнему власть, оказал ему услуги. Клавдий, очевидно, намеревался возобновить систему, который следовали во времена Ирода, и устранить опасности, происходившие от непосредственного соприкосновения иудеев с римлянами. Но Агриппа, человек легкомысленный и постоянно, даже и тогда, когда он сделался властителем, испытывавший нужду в деньгах, отличался, впрочем, добродушием и стремился более угождать своим подданным, нежели далекому патрону; он неоднократно навлекал на себя недовольство правительства, например укреплением иерусалимских стен, дальнейшее возведение которых было ему воспрещено; города Кесария и Себаста, державшие сторону римлян, а также войска, организованные по римскому образцу, относились к нему враждебно. После его внезапной преждевременной смерти, последовавшей в 44 г., имперское правительство сочло опасным предоставлять его единственному семнадцатилетнему сыну столь важное в политическом и военном отношении положение, да и всемогущие секретари императора тоже неохотно согласились бы выпустить из рук доходные места прокураторов. Правительство Клавдия и здесь, как и в других случаях, нашло правильный путь, но не смогло достаточно энергично придерживаться его, не считаясь ни с какими побочными соображениями. Иудейский князь, опираясь на иудейских солдат, мог бы править Иудеей в интересах римлян; римский чиновник и римские солдаты оскорбляли религиозные верования иудеев, вероятно, еще чаще по неведению, чем из желания сделать им неприятность; все, что бы они ни вздумали предпринять, возбуждало возмущение верующих, и самое нейтральное мероприятие казалось им кощунством. Раздававшиеся с той и другой стороны требования добиться взаимного понимания и договориться между собой были сами по себе столь же обоснованны, сколь невыполнимы на практике. Но главное — конфликты между иудейским государем и его подданными были для империи довольно безразличны; напротив, всякий конфликт между римлянами в иудеями в Иерусалиме углублял пропасть между народами Запада и жившими вместе с ними иудеями; опасность заключалась не в палестинских конфликтах, но в непримиримости различных по национальности подданных империи, которых судьбе угодно было соединить для совместной жизни.