Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

В самом деле, экспедиция в Британию была неотъемлемой частью наследия Цезаря; уже в период двоевластия Октавиан совсем было собрался предпринять ее и отказался от этого намерения только вследствие настоятельной необходимости водворить спокойствие в Ил лирике, а также, быть может, вследствие натянутых отношений с Антонием, что оказалось весьма на руку как парфянам, так и бриттам. Придворные поэты в начале политической карьеры Августа в своих хвалебных стихах предвещали завоевание Британии; таким образом, преемник Цезаря усвоил его программу и принял ее к исполнению. Когда затем монархия упрочилась, весь Рим ожидал, что за окончанием гражданской войны немедленно последует экспедиция в Британию; жалобы поэтов на ужасный раздор, не будь которого, бритты уже давно были бы приведены за колесницей победителя на Капитолий, сменились гордой надеждой на то, что к империи вскоре присоединится новая провинция — Британия. Действительно, Август не раз объявлял о начале этой экспедиции (727, 728), однако, не отказываясь от нее официально, тут же откладывал ее выполнение, а Тиберий, верный своим принципам, в этом вопросе также твердо придерживался системы своего отца⁵⁷. Праздные мысли последнего императора из дома Юлиев витали также и в заокеанских краях; однако даже задумать что-либо серьезное он был неспособен. Лишь правительство Клавдия воскресило план диктатора Цезаря и привело его в исполнение.

Мы можем, хотя бы отчасти, выяснить те положительные и отрицательные моменты, которые определяли то или иное отношение римского правительства к вопросу об оккупации Британии. Август сам доказал, что оккупация острова для военных целей не представляет никакой необходимости, так как его жители не в состоянии тревожить римлян на континенте, а в финансовом отношении она невыгодна: все, что можно извлечь из Британии, все равно попадает в имперскую казну, в виде ввозной и вывозной пошлин, взимаемых в галльских гаванях; для оккупации потребуется по крайней мере один легион и некоторое количество конницы, и за вычетом издержек на их содержание из суммы налогов, доставляемых островом, останется немного⁵⁸. Все это, бесспорно, было правильно и даже не исчерпывало эту сторону вопроса. Впоследствии опыт показал, что для постоянной оккупации острова одного легиона было далеко не достаточно. Надо добавить еще (об этом правительство, конечно, умалчивало), что ввиду слабости римской армии в результате внутренней политики Августа должно было казаться весьма опасным сослать раз навсегда значительную часть ее на отдаленный остров Северного моря. По-видимому, надо было выбирать одно из двух: либо отказаться от Британии, либо из-за нее увеличить состав войск; а у Августа соображения внутренней политики всегда превалировали над соображениями политики внешней.

Тем не менее римские государственные деятели все же, по-видимому, пришли к убеждению, что Британию необходимо покорить. Если предположить, что Цезарь не был убежден в том же, его поведение представляется совершенно непонятным. Несмотря на то, что⁵⁹ выполнить поставленную Цезарем задачу было нелегко, Август сначала официально признал ее и никогда официально от нее не отказывался. Именно самые дальновидные и последовательные правительства — Клавдия, Нерона и Домициана — положили начало завоеванию Британии или продолжили его; когда же оно было осуществлено, ет никогда не ставили на одну доску с такими завоеваниями, как, например, траяновы завоевания Дакии и Месопотамии. Если непреложно соблюдавшийся во всех случаях принцип — не расширять границы владений империи, но лишь упорядочивать их — был на долгое время нарушен единственно в отношении Британии, то причина этого заключается в том, что для полного покорения кельтов, которого требовали интересы Рима, было недостаточно покорения кельтских племен, живших на континенте. Узкий морской пролив между Англией и Францией, по-видимому, скорее соединял, нежели разделял кельтов Британии и континента; и там и тут встречаются одинаковые названия племен; границы отдельных государств часто заходили на противоположную сторону канала; с незапамятных времен острова Северного моря служили центрами жречества, которое оказывало исключительное по своей силе влияние на весь народный быт кельтов. Конечно, эти островитяне были не в силах отвоевать у римских легионов материковую Галлию; но если сам завоеватель Галлии и вслед за ним римское правительство преследовали в Галлии иные цели, нежели в Сирии и Египте, если кельтов предполагалось включить в состав италийской нации, то эта задача была, разумеется, невыполнима, пока сохранялась связь между покоренной кельтской областью и свободной областью за морем и пока враг Рима и дезертир, покинувший ряды римской армии, находили себе убежище в Британии⁵⁹. На первых порах для этого было достаточно подчинения южного берега, хотя связь эта, естественно, крепла по мере того, как граница свободной кельтской страны отодвигалась все дальше. Известную роль сыграло, должно быть, особое внимание