Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

Опыт, вынесенный из борьбы с восстанием, рекомендовал применять набранных в Иллирике рекрутов не на их родине, как это делалось до тех пор, но преимущественно за ее пределами и держать в повиновении далматов и паынонцев посредством военного командования первого ранга. Эта последняя мера быстро достигла своей цели. Сопротивление, которое жители Иллирика оказали при Августе непривычному для них чужеземному господству, прекратилось после одного бурного взрыва; в последующие годы наши источники не сообщают ни об одном движении такого рода, хотя бы местном. Для южного, или, употребляя римское выражение, верхнего, Иллирика — провинции Далмации, как обычно называется эта область со времен Флавиев, — вместе с введением императорского управления началась новая эпоха. Правда, на наиболее доступной для греков части побережья греческие купцы основали два торговых пункта — Аполлонию (у Валоны) и Диррахий (Дураццо); именно поэтому уже при республике эта область была в административном отношении связана с Грецией. Однако далее к северу эллины поселились только на островах Иссе (Лисса), Фаросе (Лезина), Черной Керкире (Корчула) и оттуда поддерживали сношения с местным населением, в особенности на берегу Нароны и в окрестностях Салоны. В эпоху Римской республики принявшие здесь наследство греков италийские торговцы появились в главных гаванях: Эпидавре (Цапгат), Нароне, Салоне, Ядере (Царц) — в таком количестве, что могли играть заметную роль в войне между Цезарем и Помпеем. Но пополнение новыми поселен-цами-ветеранами и — что было всего важнее — городское право эти пункты получили лишь благодаря Августу; вместе с тем именно эти поселившиеся на восточном берегу Адриатического моря италийцы больше, чем кто бы то ни было, выиграли от энергичного разгрома еще существовавших на островах притонов морских разбойников и от подчинения внутренних областей страны и перенесения римской границы к Дунаю. Главный город этой страны Салона, резиденция наместника и всего управления, особенно быстро достигла процветания и значительно опередила более древние греческие поселения — Аполлонию и Диррахий, хотя в этот последний город при Августе также были посланы италийские колонисты, правда, не ветераны, а лишившиеся своих владений италики, и город был превращен в римскую гражданскую общину. Вероятно, процветание Далмации и оскудение иллирийско-македонского побережья были в значительной степени обусловлены противоположностью между императорским и сенатским управлением, превосходством администрации Далмации, а также предпочтением, оказываемым этой провинции самим императором. С этим связано и то обстоятельство, что иллирийская национальность лучше удержалась в македонском наместничестве, нежели в далматском; там она продолжает существовать еще и теперь, а в эпоху империи внутри страны, за исключением греческой Аполлонии и италийской колонии Диррахия, наряду с обоими государственными языками народным языком, вероятно, остался иллирийский. Напротив, в Далмации берег и острова, если они сколько-нибудь оказывались для этого пригодны (дикий край к северу от Ядера, естественно, отстал в своем развитии), получили общинное устройство по италийскому образцу, и вскоре все побережье стало говорить на латинском языке, приблизительно как теперь оно говорит на венецианском. Проникновению цивилизации внутрь страны препятствовали трудности местного характера. Многоводные потоки Далмации представляют собой скорее водопады, нежели водные пути сообщения; сооружение дорог на суше вследствие особых свойств горных хребтов Далмации также наталкивается на необычайные трудности. Римское правительство усиленно пыталось проникнуть в эту страну. Легионный лагерь Бурны в долине Керки и легионный лагерь Дельминия в долине Целины являлись носителями цивилизации и латинизации. Под их покровительством вводились италийские способы обработки земли, культура винохрада и маслины и вообще италийские порядки и обычаи. Напротив, по другую сторону водораздела между Адриатическим морем и Дунаем мало пригодные для земледелия долины от Кульпы до Дрины находились в римскую эпоху на таком же низком уровне развития, какой мы находим теперь в Боснии. Правда, император Тиберий руками солдат далматских лагерей провел ряд шоссейных дорог от Салоны до долины Боснии; но позднейшие правительства, по-видимому, отказались от этой трудной задачи. На побережье и в расположенных поблизости от него областях Далмация вскоре перестала нуждаться в военной охране; уже Веспасиан смог увести легионы из долины Керки и Детины и использовать их в другом месте. В эпоху общего упадка империи в III в. Далмация пострадала сравнительно немного, а Салона именно тогда достигла высшей точки своего расцвета. Правда, отчасти это было вызвано тем, что обновитель Римского государства император Диоклетиан был уроженцем Далмации, и его стремление низвести Рим с его положения столицы в первую очередь пошло на пользу главному городу его собственной родины: возле этого города он выстроил колоссальный дворец, от которого нынешний главный город провинции получил свое название Спалато [Современный город Сплит в Югославии. — Прим. ред.]; город поместился в этом дворце почти целиком, а дворцовые храмы и поныне служат ему в качестве собора и баптистерия. [Баптистерий, вероятно, раньше был гробницей императора].