Римский орел

Писарь фыркнул:

— Говорит, я — жадная скотина. И больше пяти динариев он мне все равно не даст. Будет так фалар носить. Без записи.

— Понятно, — улыбнулся Черепанов. — У меня к тебе просьба, уважаемый: если кто-то из моих заявится к тебе с подобным предложением, дай мне знать. А я уж его сам… награжу. Слушай, а что это за наградной фонд такой? — Черепанов ткнул пальцем в строку на табличке.

— А, этот… Этого ты лучше не касайся, кентурион. Это дело особое…

— И все-таки?

Писарь мялся некоторое время, но Черепанов был мужик упорный. Дожал. Оказалось, что в каждом легионе существует особый поощрительный «мирный» фонд для отличившихся солдат. В основном им распоряжаются легат и старший кентурион, но некоторые фиксированные суммы ежемесячно передаются и первым кентурионам когорт. В данном случае — Квинту Пондусу. И, как явствовало из документа, уже два года благополучно распределяются вышеупомянутым Квинтом Пондусом между солдатами его собственной кентурии.

— Не лезь в это дело, — дружески посоветовал Черепанову писарь. — Я точно знаю, что фонд этот Тит Квинтус в собственный кошель кладет. Ты с ним поосторожней — опасный человек.

— Спасибо за предупреждение, — сказал подполковник и пристально посмотрел на писаря. — Спасибо. Но учти, уважаемый, я тоже опасный человек. Особенно если кто-то обижает моих людей, лишая их заслуженной награды.

— Твои люди, уж прости меня, кентурион, кал собачий, — проговорил либрарий. — Последняя кентурия. Кто станет с ними считаться?

— Они были последними, — уточнил Черепанов. — Пока не были моими. А тот, кто не считается со мной, рискует вообще разучиться считать.

— Ну да, — пробормотал писарь. — Примерно так о тебе и говорят. Но сдается мне, ты — шкатулка с двойным дном.

Черепанов многозначительно улыбнулся.

— У меня тут кувшинчик с кесарийским винишком завалялся, — сказал писарь. — День сегодня какой-то прохладный…

Расстались они намного теплее, чем встретились, тщедушный писарь и мускулистый кентурион. И оба — в полной уверенности, что могут, если что, друг на друга рассчитывать. Что, собственно, Черепанову и требовалось. А с первым кентурионом он очень скоро получил возможность поговорить начистоту.

Глава шестнадцатая Текущие проблемы «ротного» в римской армии (продолжение)

— Что расселись, бездельники! А ну работать! Вы не в Сенате, чтобы жопы отращивать!

Черепановская кентурия нехотя начала подниматься на ноги, стаскивать чехлы со щитов.

— Сидеть, — негромко, но внятно скомандовал Черепанов. — Отдых еще полчаса. Опцион, ты знаешь, что делать.

Легионеры облегченно поплюхались на жухлую траву. Сказано же: выполняется последний приказ. Пусть кентурионы между собой и разбираются.

Первый кентурион когорты Тит Квинтус Пондус, прищурившись и поигрывая дубинкой, разглядывал своего подчиненного, осмелившегося возражать.

Черепанов выпрямился и четко произнес:

— Кентурион первый гастат Геннадий Череп! Вверенная мне шестая кентурия отдыхает согласно составленному распорядку.

— Это какому еще, пожри вас Орк, распорядку? — осведомился первый кентурион.

— Составленному мной для специальной подготовки кентурии. Одобренному лично примипил-кентурионом Сервием Ферратом.

— Что?!

Черепанов шагнул вперед, оказавшись рядом с толстяком-кентурионом.

— Пондус, — шепотом произнес он. — Давай не будем при солдатах, а?

— Отойдем, — согласился Тит Квинтус. Но тон его ничего хорошего не сулил.

— Ну! — процедил первый кентурион, когда они оказались шагах в ста, за линией соломенных мишеней. — Что еще за хренов распорядок?

— Одобренный Железным, — с нажимом произнес Черепанов.

Он не врал. Неделю назад он был у старшего кентуриона. Принес собственный план занятий. Раз уж римская армия насквозь бюрократична, значит, не худо и бывшему подполковнику вспомнить армейское прошлое.

— Это что? — брезгливо спросил старший кентурион, уставившись на восковые таблички.

Черепанов объяснил.

— И что ты хочешь? — еще брезгливее спросил Феррат, у которого болела голова после вчерашней пьянки.

— Чтобы ты прочел и утвердил.

— Делать мне больше нечего, — буркнул старший кентурион. — Твоя кентурия — делай, что хочешь. Я тебе доверяю.

И вдавил в воск печатку перстня.

Любого другого Феррат просто послал бы, но Черепанов был другом Плавта, и старший кентурион выделял его.

— Я работаю со своей кентурией, как считаю нужным, Пондус, — сказал Геннадий. — Не мешай, пожалуйста. Если что — спрос с меня будет.

— Будет, — посулил толстяк, — не сомневайся.

— Но это еще не все, господин первый кентурион, — произнес Геннадий.

— Что еще?

— Еще мне нужны средства на поощрение отличившихся.

— Двойная миска каши — достаточно.

Черепанов покачал головой.

— Казначей легиона выделяет для поощрений три тысячи. На нашу когорту. Доля каждой кентурии таким образом составляет пять сотен.

— Это кто же тебя так хорошо считать научил? — ощерился Пондус.

— Неважно. Важно, что я действительно хорошо считаю, — с нажимом произнес Геннадий. — Триста динариев я считаю достаточным.