Римский период, или Охота на вампира

– Я не хочу навязывать свои идеи, но мне кажется, что главная проблема – ну или одна из главных проблем – нашего пребывания в Италии – праздность и безнадзорность. Понимаете, Люси, мы же приехали из страны, где на нас постоянно давили, причем с разных сторон: милиция, КГБ, профсоюзы, партийные организации, инспектор по делам несовершеннолетних, начальник на работе, учитель в школе и просто сосед-стукач. И мы были заняты – с утра на работе, а затем в очередях за продуктами. Мы были при деле, нам было некогда шляться и балбесничать, нам нужно было бороться за выживание. А тут? Ну, взрослые еще более-менее заняты – оформление бумаг в ХИАСе, поездки на Круглый рынок за дешевыми продуктами, готовка еды. Но подростки и молодежь предоставлены сами себе, они не ходят в школы и вузы, и у них нет никаких обязанностей. Они бездельничают с утра до ночи, сквернословят на улицах, задирают и своих, и итальянцев и ватагами шатаются по рынкам и магазинам. Если нет денег, а все открыто и доступно на витринах, то почему не стащить? За кражами жевательных резинок и сигарет тянутся следующие, покрупней. Словно выпустили дикарей из клетки, словно открыли бутылку шипучки, и все плохое, что было в ней закупорено, хлынуло наружу. Ломаются нравственные барьеры. После советского пуританства на них вдруг обрушилось море порнофильмов, порножурналов и фильмов ужасов. Ваши подростки привыкли к этому с детства и имеют нечто вроде иммунитета, не воспринимают это всерьез, а у моего друга восьмилетний сын после просмотра фильма «Нашествие Циклопов» вторую неделю не спит, кричит и боится закрыть глаза. А подростки постарше… Вы знаете, что происходит с нашими скромными 15-летними еврейскими девочками буквально через неделю после приезда в Рим? Как бы вам это помягче сказать? В России это называется «мартовские кошки», если вы понимаете, что я имею в виду. У них сатанеют глаза, они не ночуют дома, и они посылают своих родителей вы даже не знаете куда! А все потому, что тут на них появился громадный спрос! Ведь основная масса евреев удрала из СССР, спасая своих сыновей от армейской дедовщины. И теперь в Ладисполи на одну девочку приходится по десять парней призывного возраста. Но, уехав от призыва в армию, они тут, в вашем теплом климате, ощущают другой призыв – сексуальный. И адреналин этого призыва не переключен на работу, на учебу, на какую-то полезную деятельность…

Люция прервала поток моего красноречия:

– Мистер Плоткин, а что вы предлагаете?

– Пожалуйста. Первое: два автобуса, которые ХИАС со вчерашнего дня стал по утрам подавать в Ладисполи, не решили проблему, а, наоборот, только узаконили расовую дискриминацию. Теперь водители городских автобусов вообще не пускают нас в свои автобусы, даже когда эти автобусы пусты. Нужно отменить эту практику, а добиться у транспортного управления трех-четырех дополнительных утренних рейсов, ведь это капитализм – если люди платят за билеты, то спрос должен определять предложение. Второе: в Остии и в Ладисполи должны появиться представители ХИАСа по правопорядку. Это типично советская должность, но и мы ведь еще совки. И из тех ребят, которые еще не опустились до воровства и наркотиков, можно легко создать еврейские молодежные бригады…

Хлопнула дверь за моей спиной, у Люции округлились от изумления глаза, а в комнату, словно порывом ветра, уже внесло стремительное женское существо с огромным букетом алых роз в руках.

– Анна! – изумилась Люция. – Как? Какими судьбами?

– Это вам! – Существо бросилось обниматься с Люцией, по-женски чокаясь щечками. – Вам, и синьоре Эллер, и вообще всем ведущим! Извините, я вам помешала, я на одну минутку, проездом!

– Нет, нет, ничего! – сказала ей Люция, принимая и роняя цветы. – Господин Плоткин, вы нас извините…

– Да, конечно. – Я встал и подался к выходу, слегка уязвленный такой бесцеремонностью.

И тут за моей спиной прозвучало:

– Понимаете, Люсенька, я лечу в Хельсинки встречать свою собаку Чарли!

Я резко повернулся: что? неужели? не может быть!

Но уже в следующую секунду понял, что не ошибся. Именно такой – порывистой и броской каким-то чарующим сочетанием русско-цыганско-испанско-еврейской красоты – и должна была быть Анна Сигал! Впрочем, так я пишу сейчас, после знакомства с ней, но если бы я встретил ее на московской улице, я бы никогда не узнал в ней еврейки, как невозможно опознать евреек в символах российской красоты – в Элине Быстрицкой, Эмме Цесарской, Раисе Недашковской, Елене Соловей и Ларисе Ереминой, сыгравших в кино самых-распросамых шолоховских Аксиний, рязанских купчих и кремлевских царевен.

Понятно, что я не мог упустить шанс познакомиться с живой легендой.