Римский трибун

— Прежде всего надо написать нашим итальянским легатам и ректорам провинций. Затем пошлем на место опытных людей. — Папа повернулся к Маттео Рибальдо: — Вероятно, этим придется заняться тебе и кардиналу Бертрану де До. Он как раз улаживает в Неаполе дела с королевой Иоанной. Я дам необходимые полномочия и средства. Главное, не терять время.

Климент VI тяжело поднялся с кресла, запахнул мантию и вызвал придворного писца.

* * *

Порывистый юго-восточный ветер гнал с моря обрывки туч. Кое-где на мгновение проглядывали из-за них яркие звезды. Земля, обильно политая недавним дождем, поблескивала под ногами черными лужами. Кола ди Риенцо быстро шел вдоль берега Тибра, направляясь к Капитолию. Затянувшиеся переговоры с настоятелем и монахами из обители Сан Франциско, задержали его допоздна.

Трибун устал и был очень зол. Почти три часа пришлось убеждать несговорчивую братию отдать трапезную и часть монастырских помещений новому приюту для бездомных сирот. Его просьбы помочь богоугодному делу не находили ответа. Не подействовало и обещание щедрого вознаграждения. Только угроза применить силу и выгнать строптивых францисканцев из Рима заставила их уступить.

Кола в сердцах сплюнул, вспомнив бурную перепалку. И так почти во всем. Каждое, даже самое незначительное нововведение, которым он пытался облегчить долю простых людей, встречало яростное противодействие тех, кто жил их трудами. Погруженный в свои думы, трибун замедлил шаг, приближаясь к мосту Святой Марии.

Внезапный сильный удар под лопатку свалил его наземь. Падая лицом вниз, Кола успел сообразить, что били в сердце кинжалом. Какое счастье, что он надел под плащ стальную кольчугу. Превозмогая боль, трибун быстро перевернулся на спину и ногами оттолкнул человека, пытавшегося повторить удар.

Нападавший поскользнулся на сырой земле и на миг потерял равновесие. Это дало возможность Кола подняться. Выхватив из ножен меч, он пустил его в ход. После короткой схватки ему удалось выбить из рук убийцы оружие. Противник, рослый, дюжий малый, не ожидавший такого исхода, обратился в бегство.

Трибун в несколько прыжков настиг беглеца и, свалив с ног, прижал коленом к земле. Быстро оглядевшись и убедившись, что бандит действовал без сообщников, Кола взял его за горло.

— Кем подослан? Отвечай, мерзавец! — Он сдавил рукой шею врага. — Не вздумай лгать! Не то отправлю тебя к праотцам.

— Пощади, — задыхаясь, прохрипел незнакомец. — Все расскажу. Только отпусти.

— Отпущу, если скажешь правду. Говори, подлый пес!

— Мне велели убить тебя, — поспешно произнес тот. — Обещали тысячу флоринов.

— Кто? Францисканцы? Или архиепископ?

— Нет, римские бароны.

— Кто именно?

— Меня нанял Лукка Савелли. При этом были Стефано Колонна-старший, Ринальдо Орсини и сыновья Аннибалдески.

— От кого ты должен был получить золото?

— Они внесли деньги поровну и дали слово заплатить мне, как только я выполню поручение.

— Когда ты виделся с ними? — спросил Кола.

— В день победы над графом Гаэтани. С тех пор я следил за вами.

— Где же ты встречался с баронами?

— В первый раз в одном из палаццо Колонна, потом у Ринальдо Орсини.

— Вот как! Значит, кровные враги нашли общий язык. — Кола снял руку с горла разбойника. — Если то, что ты сказал, правда, я отпущу тебя и за ценные сведения дам даже денег на дорогу. Здесь тебе все равно оставаться нельзя.

— Клянусь богом, не вру! — с надеждой, обрадованно воскликнул бандит. — А пожелаете, я готов послужить вашей милости. Такой человек и вам может пригодиться.

— Ну, твое ремесло тут не в моде. Да и мастер из тебя неважный, — усмехнулся трибун. — Пойдем-ка со мной. Пока проверим твое сообщение, посидишь в капитолийском подвале. Там, правда, сыровато, но зато безопасно.

Кола ди Риенцо крепко связал ремнем руки убийцы и повел его по ночному Риму.

* * *

— В Авиньоне избили нашего гонца! — Трибун негодующе ударил кулаком по столу. — На него напали среди бела дня, сломали курьерский жезл, разбили шкатулку с корреспонденцией и разорвали в клочья мои письма.

— А что же папская стража? — удивленно вскинул брови Чекко Манчини.

— В том-то и дело! Солдаты все видели, но на помощь не пришли.

— Там избивают римского гонца, здесь пытаются расправиться с тобой. Я уверен — это звенья одной цепи.

— Сильно ли пострадал курьер? — в волнении спросила Нина.

— С окровавленной головой, он едва добрался до гостиницы. — Кола ди Риенцо взял лежащий перед ним свиток. — Вот что пишет мне Петрарка: «…Гонец твоей светлости знает теперь по собственному опыту, какой гуманности, милосердия и справедливости можешь ты ожидать отсюда.

Мыслимо ли подобное злодейство! Напасть на безоружного, ни в чем не повинного юношу, сломать священный жезл — символ посольской неприкосновенности, разорвать драгоценнейшие письма, способные смягчить даже мраморные души. Таково господствующее здесь сейчас гостеприимство и милосердие! — Трибун возмущенно продолжал: — Нанося оскорбление твоему послу, тем самым пытаются оскорбить тебя, а в твоем лице защитника свободы и справедливости».