Римское дело комиссара Сартори

— Не думаю, что Катерина хотела шантажировать ее, — ответил Сартори. — Это было не в ее характере, да и не было необходимости опускать­ся так низко. Я более склонен думать, что она решила бросить подругу, то есть, Соларис, из страха, а та в пылу ревности и отчаяния ударила ее по голове. Шприц и морфин должны были сбить полицию со следа. Больше никто не знал, что Мэри Джойс — это Пирошка Соларис.

Все молчали в знак согласия.

Теперь картина, во всей ее убогой действительности, казалась ясной. И на ней проявилась мрачная фигура Томмазо Гуалтьеро Солариса.

Мэри Джойс

На огромные сосны Пинчо падал дождик, до такой степени густой и тонкий, что казался жидкой пылью. Внизу расстилался и терялся из виду город со своими тысячными источниками света и хаотическим мельканием фар автомобилей.

Сидя в машине без опознавательных знаков, комиссар Сартори и агент Мариани следили за инспектором Банделли, которая медленно прогуливалась по балюстраде. Она была одета в желтый плащ, в руке держала белый зонтик. Своими стройными, нервными ногами и регу­лярными передвижениями из одного конца площадки в другой Банделли производила впечатление проститутки, фланирующей в поисках клиен­тов. Действительно, двое мужчин, искателей приключений, атаковали ее порознь, но девушка остановила их тоном, который не нуждался в комментариях.

Часы на приборной доске показывали 9.50.

У инспектора был маленький радиопередатчик, ловко замаскирован­ный брошкой; приемник находился в полицейском автомобиле. Не раз до ушей Сартори ясно доносился кашель девушки. Однако обратной связи с инспектором у комиссара не было.

В сотне метров за киоском расположилась вторая полицейская машина с бригадиром Короной и агентом Тортуозо.

На террасе Пинчо, как обычно, раскатывали в автомобилях тури­сты, бездельники и люди высшего света. Несмотря на дождь, воздух был теплый, почти весенний.

Десять часов.

Инспектор остановилась, повернулась спиной к городу и оперлась на перила. В автомобиле Сартори раздалось чихание, и полицейские увидели, как голова девушки качнулась вперед.

— Бедняжка, она же простудится! — воскликнул комиссар.

— Эта девушка — просто молодчина, — отозвался Мариани.

— О да! Конечно. И к тому же, хорошенькая.

Агент рассмеялся.

— Нет агента в комиссариате, кто бы не заметил ее.

Зажужжал радиотелефон.

Сартори снял трубку.

— В чем дело, Корона?

— По боковой улочке к нам приближается серебристый «Мазерати». Должно быть, тот, что нас интересует. Прием.

— Понял. Всем внимание. Прием и конец связи. — Комиссар положил трубку и сказал: — Наверное, она.

Инспектор также заметила «Мазерати», медленно двигающийся по улице с включенными фарами, и поспешно закурила сигарету, чтобы взять себя в руки.

— Тот самый «Мазерати»? — спросила она по передатчику.

Мариани включил на мгновение фары, отвечая утвердительно услов­ленным сигналам. «Мазерати» остановился в конце балюстрады под дере­вом.

— Это она, — подтвердил Сартори. — У машины длинная царапина с правой стороны. Ее сделал муж как-то вечером.

Пирошка вышла из автомобиля и медленно двинулась по балюстраде, на ходу раскрывая зонтик. На ней было короткое пальто из оленьего меха. Высокая, стройная, гибкая, она шла размеренным, танцующим шагом, напоминающим о ее прошлом манекенщицы. Светлые волосы, собранные на затылке в узел, придавали ее профилю классический стиль.

Хотя инспектор была единственной женщиной на террасе в этот момент, Пирошка не приблизилась к ней; она остановилась у перил, словно любуясь панорамой. Трое мужчин, которые болтали неподалеку, с восхи­щением повернулись в ее сторону.

В автомобиле Сартори послышался негромкий голос инспектора:

— Иду на сближение.

Комиссар не отреагировал.

Девушка двинулась к синьоре Соларис, остановилась в двух шагах от нее и оперлась на перила. Неожиданно на балюстраде появились два карабинера. Они медленно пересекли площадку. Пирошка заметила их и оцепенела.

Послышался голос инспектора:

— Не бойтесь, синьора. Они не к нам.

Соларис резко повернулась к ней.

— Это вы? — Ее голос прозвучал неясно и отдаленно. Очевидно, инспектор догадалась о нечетком приеме звука и сократила дистанцию, переместившись вправо.

— Это я, — подтвердила она.

Голос Пирошки был твердым и резким.

— Вы еще не утомились мучить меня? Что я вам сделала, господи?

Инспектор ответила мягко, немного иронично:

— Синьора, нам надо как-то жить. А этот способ — такой же, как и любой другой. Вы знаете, что интересовало Паладини?

— Тише, умоляю вас!.. Мне кажется, я схожу с ума! — Короткая пауза, потом голос Пирошки стал заискивающим: — Я удивляюсь вам.

— Почему?

— У вас вид не...

— ...шантажистки?

— Ну. Такая хорошенькая, такая респектабельная. — Пирошка колебалась мгновение, потом добавила более теплым тоном: — Такая. такая женственная.

— О боже! — простонал Сартори. — Она ухаживает за ней.

Послышался смешок инспектора.

— Синьора, я не для вас. Мне нравятся мужчины. Я живу согласно природе. Что касается моего внешнего вида, то шантажисты не выделяют­ся особыми приметами. Вы принесли деньги?

— У меня с собой два кольца. Они стоят больше пяти миллионов.

— Хорошо.