Римское дело комиссара Сартори

Едва Сартори уселся за стол, зазвонил телефон. Это был доктор Лепорити, заместитель прокурора Республики, который сообщил, что прочитал представленный комиссаром доклад по делу «Машинелли — Соларис» и усмотрел в нем основания для выдачи ордера на арест Томмазо Гуалтьеро Солариса и Марко Радико. На данный момент не было возможности привлечь к ответственности акушерку Элизабетту Коралло, так как не существовало достаточных доказательств, чтобы инкриминировать ей незаконный аборт.

— Может быть, лучше пока клиентов не трогать, а держать их в состоянии ожидания? — подсказал комиссар. — Мне кажется, сегодня-завтра ситуация прояснится.

— Хорошо, тогда я жду ваших сообщений! — согласился Лепорити. — Держите меня в курсе.

Сартори приказал бригадиру Короне, который выглядывал на пороге, ввести Банделли и длинноволосого молодца.

Ему было тридцать. Длинные, почти до плеч черные волосы, неухоженная борода. Маленький, тщедушный, нервный человек. Он был уроженцем Виченцы, но около года назад перебрался в Рим и жил без постоянной прописки, скитаясь по убежищам «битников». Оказалось, он учился в университете Триеста на медицинском факультете (за что получил у «битников» кличку «док»), но бросил учебу. Стоящая рядом Банделли, которой тоже было тридцать, создавала ему странный контраст своей голубой униформой и приятным внешним видом.

Войдя в кабинет, Скалья принялся вопить, что полиция совершает насилие; он «гражданин мира» и поэтому не обязан подчиняться законам какой-либо страны и не откроет рот без адвоката.

Две звонкие пощечины, дарованные ему фельдфебелем Фантином, заставили его изменить мнение о своем настоящем положении и убедили сидеть тихо перед полицейским.

— Если я не ошибаюсь, — начал комиссар, — не так давно вы получили оплеухи от священника около виллы в Анцио. Было такое?

— Кто вам сказал?

— Не вы спрашиваете. Отвечайте.

— Я не буду ничего отвечать! — разразился тирадой длинноволосый. — Вы послали эту бесноватую в юбке, которая смазала меня двумя ударами карате, едва я успел заметить, что полиция не имеет никакого права вызывать гражданина в Управление без.

— Если вы не перестанете валять дурака, я закрою вас в одной комнате с инспектором Банделли. Хотел бы я видеть, что вы ей прорифмуете.

Девушка покраснела от удовольствия.

Длинноволосый покраснел от бешенства.

Угроза, должно быть, показалась ему более опасной, чем пощечины фельдфебеля Фантина, поэтому он остался сидеть.

— Значит, — возобновил допрос полицейский, — вы не будете отвечать на мои вопросы?

— Ну да!.. Это было. около месяца назад. Я проводил Марину в Анцио и попрощался с ней.

— Что вы понимаете под словом «попрощался»?

— Ну, мы целовались.!

— Около виллы, у решетки?

— Да.

— И монсеньор Соларис, ее дядя, приложил вас своей рукой?

— Да, у этого проклятого ханжи тяжелая рука.

— Какие у вас отношения с Мариной Соларис?

— Отношения. Нормальные отношения: бываем вместе, гуляем, как и другие, присутствуем на собраниях, участвуем в манифестациях.

— И любовью занимаетесь. Говорите, в этом нет ничего плохого.

— Да, она занималась со мной любовью. Я думаю, и с другими будет это делать. У нас свободная любовь.

Сартори обменялся взглядами со своими сотрудниками.

— Хотел бы я видеть вашу сестру в вашей берлоге, — сказал Сартори.

— У меня нет сестры.

— Тем лучше для вас. А наркотики? Вы забыли сказать о наркотиках. Какой у вас в предпочтении? ЛСД? Кокаин?

— Что вы хотите сделать со мной? — Юноша вскочил, в глазах его мелькнул страх. — Я. я не торгую такими вещами.

— Оставим это пока, — проговорил комиссар твердым тоном. — Скажите мне только, с каких пор вы не видели Марину Соларис?..

— С каких пор? Подождите. Точно не помню. Несколько дней — определенно. Мы не всегда вместе. Марина приходила, когда имела возможность, и уходила без каких-либо объяснений.

— Вы не помните, когда видели ее последний раз?

— Где-то в начале октября, числа пятого, шестого. Мы встретились на площади Испании, поболтали немного. Там были и другие. Потом начался дождь, и мы укрылись в ее квартире.

Сартори навострил уши.

— Квартира? — удивился он. — У Марины есть квартира, здесь, в Риме?

— Да, есть гнездышко, — ответил Скалья, почесывая бороду. — Даже я был удивлен. Это первый раз, когда она мне ничего не сказала. Может, у нее есть постоянный друг, не знаю.

— Вы не имеете представления, кто может быть этим другом?

— Нет.

Комиссар наклонился вперед и изменил тон голоса.

— Синьор Скалья, вы знали, что Марина ждет ребенка?

Длинноволосый подскочил на стуле.

— Ребенка?

— Именно так.

— Комиссар, если вы пытаетесь замазать меня, то ошибаетесь. Несколько раз мы бывали с Мариной, но я всегда был осторожен. Я не хочу детей.

— Вы хотите сказать, что девушка употребляла противозачаточные таблетки?

— Нет, не употребляла. Предохранялся я. Ищите в другом месте, если хотите найти отца ребенка. Или я не знаю Марину.

В комнате наступила тишина. Инспектор Банделли, сидя нога на ногу, переводила взгляд то на бригадира Корону, то на фельдфебеля Фантина.

— Дайте мне адрес квартиры девушки, — снова возобновил разговор Сартори, прикуривая сигарету.