Римское дело комиссара Сартори

— Адрес? Подождите, я где-то записал. — Он порылся в карманах, вытащил клочок бумаги с записями. — Улица Маргутта, 115, последний этаж. Очень милая квартирка. Что касается «зернышек», то у Марины их немало. Она может позволить себе и то, и другое.

— У нее есть автомобиль?

— Да, «Мустанг».

— Цвета зеленого горошка?

— Точно.

Комиссар приказал фельдфебелю Фантину отвести длинноволосого в камеру и приготовить бумаги для его принудительной отправки в Виченцу. Скалья вышел из кабинета, протестуя против самоуправства полиции.

Двадцатью минутами позже в кабинете появилась служанка виллы Соларисов Пальмира Ромолетти, сопровождаемая агентами Мариани и Тортуозо. Чуть раньше, под эскортом полицейских, перед комиссаром предстала акушерка Элизабетта Коралло.

Присутствовали фельдфебель Фантин, бригадир Корона и три агента. Когда акушерка увидела служанку, она стала белой как бумага.

— Это она! Это она! — закричала Пальмира Ромолетти. — Ведьма!.. Ведьма проклятая!

Пришлось вдвоем удерживать служанку, чтобы помешать ее молниеносному прыжку на старую акушерку, которая в испуге отпрянула к стене.

— Уведите, — приказал Сартори. — Ее мы допросим позже.

Старая акушерка вышла с опущенной головой в молчании, теперь уже убежденная, что проиграла партию.

Сартори встал.

— Бригадир, едем на осмотр квартиры Марины Соларис. Я чувствую, мы найдем там кое-что новенькое.

У здания были красные, потрескавшиеся стены и дряхлая дверь. К квартирам наверх вела винтовая лестница. В лучах солнца поздней осени улица Маргутта казалась птичьим садком. Создавалось впечатление, что ты попал во времена ремесленного, болтливого Рима: улицы заполнены голосами ремесленников, напряженно работающих перед дверями.

Портье не было. Лестница темная.

Комиссар, а за ним Корона, поднимались медленно, останавливаясь на лестничных площадках, чтобы прочитать таблички, прикрепленные к дверям квартир. На последнем этаже не было никаких надписей, и комиссар энергично постучал несколько раз.

Ответа не последовало.

Сартори сделал знак подчиненному, тот шагнул вперед, вынул из кармана нечто похожее на отмычку и взломал старый запор.

— Это не по правилам, — пробормотал Сартори.

— Ничего страшного, доктор. Мы нашли дверь открытой.

Сартори переступил порог и тут же замер. В темной прихожей витал тошнотворный запах.

Оба полицейских молчали, но это молчание было густое от невысказанных фраз. Они стояли неподвижно, слушая уличный шум. Потом комиссар двинулся и открыл одну из двух дверей, выходящих в прихожую.

Он снова очутился в темноте.

Ощупью поискал выключатель. Маленькая лампочка осветила кухоньку с умывальником и газовой плитой. Повсюду были разбросаны грязные тарелки и кастрюли с остатками дурно пахнущей пищи. Из водопроводного крана в сковородку капала вода.

Сартори вернулся в прихожую и открыл вторую дверь.

Там тоже царила темнота. Он нащупал справа от двери выключатель. Поток света залил обширную гостиную, обставленную в турецком стиле. Ковры, пуфы, канапе занимали большую часть пространства. На низком столике стояли грязные бокалы и бутылки спиртного. У стены разместился шкаф, дальше — комод старинного типа с полуоткрытым верхним ящичком.

В помещении невозможно было дышать. Корона побежал открывать окно. Солнечный свет ворвался в комнату.

— Доктор, смотрите! — вскрикнул бригадир.

За канапе, на цветастом персидском ковре свернулось клубком тело девушки. Длинная белокурая прядь наполовину закрывала тронутое смертью иссиня-белое, как мрамор, лицо. Рядом с трупом лежали шприц, коробочка с ампулами желтоватой жидкости и очки. На вид ей было не более двадцати пяти лет.

— Марина Соларис, — предположил Корона.

Комиссар наклонился над трупом, осмотрел его поближе и поднял лицо к подчиненному.

— Марина Соларис или Катерина Машинелли, — произнес он задумчиво.

Бригадир ограничился пожатием плеч.

Решающий поворот

До вечера в квартире на улице Маргутта крутился вихрь: уголовный розыск, криминалисты, следователь, заместитель прокурора Республики, ну и конечно, туча фотографов и журналистов, которые давили на кордон полицейских, выставленный фельдфебелем Фантином.

Судебный медик прибыл к семи. Это был унылый и спокойный человечек, которому не хватало только котелка, чтобы выглядеть англичанином. С трупами он обращался, как с манекенами.

Медик вошел и спросил «где?», имея в виду, естественно, труп; потом приступил к своим прямым обязанностям, на несколько минут отрешившись от всего, что его окружало.

Перед тем, как уйти, криминалист заявил, что данное состояние трупа не позволяет ему сделать вывод без вскрытия. Но как бы то ни было, он считает, что девушка мертва уже дней десять. Относительно возможности убийства, то так как раны на теле не замечены, можно предположить, что смерть наступила от эмболии или от чрезмерной дозы наркотика.

Все склонялось к тому, что произошел несчастный случай. Однако комиссар Сартори не торопился с выводами и молча осматривался вокруг, пока сотрудники пытались собрать улики.