Римское сумасшествие

Сидя напротив церкви, я попыталась представить молодого Марчелло, который вернулся сюда после Испании. Был ли он действительно настолько несчастен, как сказала Аллегра? И почему он скрыл это, когда мы пошли выпить кофе в тот первый день?

Тишина вокруг не могла ответить ни на один из этих вопросов, но Марчелло мог. Если мы собираемся предоставить шанс тому, что происходит в данный момент между нами, тогда нам следует убедиться, что прошлое останется в прошлом.

Я вернулась обратно на площадь как раз в тот момент, когда его команда играла последний раунд. Толпа зрителей значительно поредела, в отличие от мыслей в моей голове, которые увеличивались, пока я стояла на краю и наблюдала за ним.

– Всё в порядке? – спросил он, обнимая меня за плечи.

После матча, немного отстав от остальных членов семьи, мы прогуливались по центру города, наслаждаясь окончанием праздника. Вернувшись к машине, он снял шарф, засунув его в карман.

– На закате здесь будет вечеринка, если хочешь, мы можем вернуться,– предложил он, открывая для меня дверь.

– Может быть ты победишь в следующем году, когда мы снова вернемся сюда,– произнесла я, положив свою руку поверх его на дверь машины.

Он улыбнулся так широко, что это придало его лицу вид озорного мальчишки, словно мы оказались в прошлом. Сейчас он выглядел тем двадцати двух летним парнем, чье сердце я разбила.

– Звучит, как обещание.

***

После обеда я успела насладиться отдыхом в одном из лежаков перед бассейном и прогулкой по саду. Мне хотелось предоставить Марчелло время, которое он мог бы провести наедине с семьей, так что я блуждала то там, то тут, восхищаясь разнообразием цвета. Мой путь пролегал через извилистые дорожки в саду, где было несколько небольших уединённых пространств.Кто бы ни спроектировал эти пространства, он сделал это с идеальным чувством пропорции, изящными, но точными линиями, палитра была разнообразной, но цвета только дополняли друг друга. И по мере того, как я привыкала к местности, моя рука всё сильнее сжималась от мысли о том, какую бы композицию я смогла создать здесь.Особенно при подобном позднем послеобеденном солнце,в предзакатный час.

Когда тропинка подвела меня ближе к дому, то я оказалась на краю огорода, на котором яркими красками росли летние овощи и травы. Пройдя под аркой из цветущей лозы, я обнаружила Марчелло, в руках которого была небольшая лопатка, и его маму, серьезным взглядом смотрящую на него.

– Эвери, как прогулка? Понравилась?– спросила мама, подзывая меня подойти ближе.

– Да, очень понравилась. Ваши сады великолепны,– ответила я, шагая в объятия Марчелло, и прижимаясь к нему сбоку. – Чем вы тут занимаетесь?

– Сорняками,–ответил Марчелло, закатив глаза, и давая тем самым повод Сюзанне, которая потянула его за ухо.

– Эй! Считаешь себя слишком взрослым, чтобы помогать маме? Эти сорняки пытаются выдавить томаты с грядок! Пошли.

Мы последовали за его мамой, которая по дороге указывала на различные травы, которые она посадила, и которые собиралась использовать для вечернего празднества. Розмарин, петрушка, несколько разновидностей орегано, и невероятное количество розмарина, которое я видела впервые в жизни. Кусты растений были очень густые, около метра в высоту, и она легко срезала огромные горсти этих пряностей и складывала их в корзину.

– Челло, жёлтые томаты, видишь, что растет вокруг? Спасешь их, да?

– Да, мама, – ответил Марчелло, принимаясь за борьбу с посягнувшими на томаты сорняками.

– Могу я помочь? – предложила я, поднимая с грядки баклажанов какой-то инструмент, очень похожий на мотыгу.

Марчелло кивнул, указывая на растения напротив, и начал копать.

Мы втроем работали в саду в течение получаса,я и Марчелло копали, а его мама бродила где-то поблизости, отрезая что-то в одном месте, прикрепляя в другом, постоянно бормоча и разговаривая со своими растениями и с сыном. Их речь перескакивала с итальянского на английский, в то время как мы продвигались вдоль рядов, и несмотря на то, что я не до конца понимала итальянскую речь, мне тем не менее было приятно наблюдать за тем, как Марчелло общается со своей матерью, которую он несомненно обожает.

В конце своей грядки во время пропалывания последнего куста томатов, я наткнулась на что-то твёрдое. Слегка разрыхлив землю, я потянула и достала большой кусок дерева, весь в царапинах и черного цвета.

– Что ты там нашла? – спросил Марчелло, выглядывая со своей грядки.

–Всего лишь старый кусок дерева,– ответила я, поворачивая его в руках, пытаясь рассмотреть ближе. Кажется, на одной стороне что-то написано, но прочесть слова было почти невозможно. – Выглядит так, словно он...не знаю...обгорел?

– Дай-ка я посмотрю,– сказала Сюзанна, ставя свою корзину на землю и направляясь в мою сторону. Взяв дощечку, она повернула её другой стороной, пробежавшись пальцами по надписи. – Это от старой конюшни, которая сгорела много лет назад.

– Еще до моего рождения здесь была конюшня, которая располагалась прямо на этом самом месте.До сих пор можно увидеть куски фундамента.