Римское сумасшествие

– Оставь её. Она мне больше не нужна. – За галстук я притянула его к себе. – Я предпочитаю, чтобы меня согревал ты.

И он согрел. Своими руками, ладонями, словами... И его собственным свитером, который он снял и отдал мне.

***

Остаток выходных был, одним словом, блаженством. Мы часами пропадали на озере, просто наслаждаясь приятной тишиной, которая окутывала данный регион. Пока Марчелло отвечал на письма или был на пробежке, я устраивалась поудобнее в шезлонге в саду и делала зарисовки. Или же он отвозил нас на лодке в центр озера, так что мне открывался вид на дом, чтобы запечатлеть эту красоту на бумаге. Иногда это мог быть набросок цветка на салфетке, или же огромная вазы, фотографии которых заполонили мой телефон, чтобы в дальнейшем я смогла перенести это на бумагу.

Казалось, что наши отношения приобрели новый оттенок. Что-то определенно изменилось, и я гадала, одна ли я это заметила.

Когда в ту ночь мы вернулись на виллу, после нашего разговора о моём прошлом и настоящем, он всё-таки взял меня в том кабинете напротив лестницы, безумными движениями дотрагиваясь до меня и не в силах добраться до кровати. Страсть между нами была всё такой же интенсивной, голод таким же растущим, как и всегда, но теперь между беспорядочными касаниями и безумными поцелуями была...нежность.

То, как он держал моё лицо в своих руках, когда двигался внутри меня. То, как он оставлял дорожку поцелуев вдоль позвоночника, то, как дотрагивался до моей кожи нежными касаниями. То, как я заставала его за тем, как он разглядывал меня, когда я распадалась на сотни кусочков от его поцелуев. Он смотрел так, словно если он вдруг моргнет, то я исчезну.

И то, как он произносил моё имя, когда подходил к самому краю; его губы распухли от моих страстных поцелуев, повторяли моё имя, словно «Эвери» было единственным словом, которое ему известно.

Впервые за долгое время я почувствовала, что меня ценят.

И я всё еще ощущала себя таковой, когда поезд прибыл на станцию в Риме, возвращая нас в город и в его бешеный ритм жизни. Конечно, мне не хотелось покидать сельскую местность, но тем не менее, я горела желанием приступить к работе на следующий день. Я как раз начала процесс реставрации последней секции, и собиралась попробовать новую технику на одном участке известкового налета, который делал цвета фрески очень тусклыми.

– О чем задумалась? – спросил он, проводя руками по локону моих волос, которые развевались на ветру пока мы шли через станцию. Всё это настолько отличалось от дня, когда я приехала в Рим в первый раз.

– Думала о тебе, – ответила я. Он улыбнулся. – Но также я думала и о работе. – На этой фразе он улыбнулся еще шире.

– Это делает меня очень счастливым,– произнес он. Его бедро касалось моего, пока мы маневрировали среди толпы, направляясь в сторону метро.

– Ты счастлив от того, что я думаю о работе? – спросила я, уклоняясь от женщины с тележкой.

– И обо мне. Не забывай, что вначале ты сказала, что думаешь обо мне.

– Я знаю. Знаю,– рассмеялась я, прижавшись к нему и нежно чмокнув в шею.

– Я рад, что ты думаешь о работе. Когда ты любишь то, чем занимаешься, тогда это сложнее оставить, верно?

– Верно,– согласилась я, наблюдая за тем, с какой грацией и легкостью он двигался. К моему удивлению, я обнаружила, что сама двигаюсь точно также, следуя вместе с потоком людей, толпившихся вокруг нас. Всё это время я пыталась узнать этот город, узнать, о чем он думает и как двигается. – Мне нравится то, чем я занимаюсь сейчас,– согласилась я, почувствовав, как улыбка расползается по лицу от осознания этого факта. Вообще в моем пребывании в Риме было мало того, что мне не нравилось.

Мы дошли до входа в метро, на котором мы могли добраться до квартиры Дэйзи, где мы проводили все предыдущие ночи, и где, я уверена, собирались провести и эту. Как раз перед тем, как спуститься на платформу, он отвел меня в сторону и ответил на звонок, жестами прося меня подождать минутку. пока он разговаривал, я рассматривала толпу, играя в игру, в которой пыталась разгадать, о чем они говорят и выудить так много знакомых фраз, сколько смогу понять. Разговорники и уроки иностранного не имели ничего общего с ситуацией, когда ты оказываешься в толпе народу, который говорит на иностранном языке и позволяет тебе быть частью всего этого.

К примеру, вот мужчина, который пытается объяснить женщине рядом с ним, что они опоздают на поезд до Трибуртины, если она не поторопится.

А та группа девочек, возможно четырнадцати или пятнадцати лет, обсуждают какого-то ребенка, которого зовут Марио, и который привел на вечеринку...жирафа? Ох, полное погружение не всегда срабатывает.

Я была где-то в середине расшифровки разговора между двумя пожилыми мужчинами, обсуждавших футбольный матч, когда Марчелло закончил беседу.

– Эвери, мне придется съездить ненадолго домой.

– Всё в порядке?

– Да, просто я должен кое-что сделать. Это займет всего пару часов. Я тебе позвоню, хорошо?

– О, без проблем. Не переживай.

Он начал подталкивать меня в сторону припаркованных такси.

– Позволь мне взять для тебя такси до дома.