Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

— О, Пресвятая Дева! Ты знаешь наверняка, кто была твоя мать?

— Она была крестьянка. Мне никогда не говорили о другой.

— Нет! Она не твоя мать. Ты был в этом мире всего два дня, когда тебя отняли у меня и увезли… Ты мой сын! Не только эти родимые пятна, но и сердце мне говорит это, и даже громче! Обними меня! Ты мой сын…

Вошел барон. Был поражен, увидев их объятья, остановился, не в силах слова вымолвить.

Изотта с трудом молвила:

— Бог мой! У меня опять потекли слезы! Ты их причина, этих слез радости! Матери ты возвращаешь все, и слезы, и… тебя самого! Тебя самого!

— Сестра! — простонал барон.

— Мой сын! — торжественно объявила Изотта.

— Моя мать! — ликовал Ринальдо.

— Великий Боже! — вздохнул барон.

— Это он! — сказала Изотта. — Да, это он! Он точная моя копия, мое сердце бьется ради него.

Изотта упала в обморок. Они хлопотали вокруг нее и привели ее в чувство. Теперь она пожелала отдохнуть в своей комнате. Ее перенесли туда.

Барон и Ринальдо вернулись в зал. Ринальдо, потрясенный, упал на диван. И простонал:

— О, каково же мне!

Барон молча шагал взад-вперед и наконец сказал сдавленным голосом:

— Я должен собраться с мыслями. Через некоторое время я вернусь.

Он ушел. Ринальдо громко рыдал.

Барон, вернувшись, радостно подошел к Ринальдо, взял его руку и сказал:

— За мной следует человек, который тебя тоже знает и хочет поговорить с тобой.

Вошел Онорио. Это и был тот отшельник, который посещал Изотту.

Ринальдо подлетел к нему. Онорио обнял его.

— Ты счастлив? — спросил Онорио.

— Я нашел свою мать, — ликовал Ринальдо.

Онорио сказал:

— Это она. Крестьянка, которая тебя воспитывала, не была твоей матерью. Это она сама сказала мне однажды. Тебя принесли к ней на воспитанье из-за гор. Твои приемные родители, люди бедные, вынуждены были обратить драгоценности, которые находились при тебе, в деньги. Но побоялись дознаний и бежали в Остиалу, когда тебе было два года. Так твоя настоящая мать ничего не могла больше о тебе узнать. Ты стал сыном бедного человека, он из нужды покусился на твою собственность и не осмеливался в том признаться. Я узнал об этом слишком поздно. Испытав огорчение, я ушел из того скита, в котором с тобой занимался.

— А моего отца ты не знаешь?

— Я надеюсь, тебе посчастливится обрести его.

— Ты не хотел остаться на Лампидозе?

— Я хотел, но не вышло. Варвары чинили помехи моему покою, и я избегал их преследований, подвергаясь серьезной опасности. Вот что побудило Меня покинуть Лампидозу. Корабль доставил меня к этому острову, а случай привел к скиту, в котором я все еще живу… Барон мой друг. Он почтил меня своим доверием, Изотта тоже доверяет мне.

— Добрые люди! Ах, среди вас стоит разбойник… — застонал Ринальдо.

— Изотта не должна этого узнать. Побереги мать! — посоветовал барон.

— Побереги мать, всех нас и себя самого. Мы не водим дружбу с разбойником. Мы любим нашего друга и ничего знать не знаем о его жизни, — сказал Онорио.

— Твоя мать считает, что ты в бегах из-за поединка, и поэтому же, думает она, ты должен покинуть остров. Она хочет уйти с тобой, — продолжал барон.

— Куда? — удивился Ринальдо.

— Вечная весна улыбается всем на счастливых Канарских островах, — сказал барон.

— Туда, туда! О, хоть бы мы уже были на море! Чтобы я с драгоценным грузом в своих объятиях радостно спрыгнул на берег и воскликнул: «О, райская обитель, счастливый сын ведет к тебе свою мать!..» Далеко за мной осталось бы место моих преступлений, и новая жизнь возродила бы меня для нового мира…

Онорио и барон на следующий день все обсудили с Изоттой. Она с радостью согласилась покинуть Сардинию с сыном. Поединок оставался предлогом, который Ринальдини должен был выставить. Изотта тоже оделась паломницей, и они делали вид, что хотят предпринять паломничество к чудотворной иконе Святой Девы Спасительницы в Бабато на Мальте.

Барон позаботился об одежде и пополнил кошелек сестры. И вот он уже нашел корабль, и день отплытия был установлен. Скорбным было расставание брата и сестры. Тусклые глаза Онорио блестели от слез. Все громко всхлипывали и не находили слов, кроме глухого «прощайте!»…

— Счастливого плаванья! — кричал барон, вырываясь из рук, его обнимающих.

— Счастливого плаванья! — повторил Онорио.

— Прощайте! — всхлипнула Изотта.

— Прощайте! — простонал Ринальдо.

Изотта и Ринальдо уже были на корабле. Якоря подняли, попутный ветер надул паруса. Корабль вылетел из гавани в открытое море.

И вот уже замок где-то вдалеке, башни стали маленькими, земля исчезла.

Остров подобно облаку лежал за спиной отъезжающих. Корабль, окруженный беспредельным морем, объятый сводом небес, весело скользил по спокойным волнам. Свежий юго-восточный ветер надувал паруса, киль быстро рассекал бурные волны.

Ринальдо взял гитару. В нем опять пробудилась любовь к пенью, он был в полном восторге, и вот он заиграл и запел.

— В самом деле, — сказал капитан, — песенка мне понравилась. Господин поет очень хорошо. Нам надобно распить бутылочку кипрского.

Так они и сделали. Капитан рассказывал о всевозможных приключениях на море. Команда на корабле была бодрой и веселой.