Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

— Однако же вы сами хотели вступить с ними в связь… — возразил Ринальдо. — Разве вы не намеревались купить у них охранную грамоту?

— Это не связь с ними, а умный поступок. С волками жить — по-волчьи выть. Да, мы покупаем у них охранное право, но отлучаем после этого их всех от церкви. С подобным людом обращаться надо как с язычниками, не ведающими о Боге.

— Допустим, что я это знаю… и был бы я сам Ринальдини…

— От чего избави вас Бог!

— …так я бы — как Ринальдини, разумеется, — вас, господа, лишил бы власти.

— Вот и хорошо, что Ринальдини этого не знает! Он, говорят, человек мстительный. Но, может, его и на свете больше нет.

— Весьма возможно. В Пиенце его голова, по слухам, вздета на кол.

— Да так ли это? — переспросил монах. — Но я боюсь его последователей так же, как его самого.

— Скажите, кому принадлежит вон тот чудесный замок? — перевел Ринальдо разговор на другую тему.

— С недавнего времени он принадлежит барону Ровеццо, который его купил. А прежде был собственностью семейства Алтиери. Барон живет там со своей юной, любезной супругой. Они недавно женаты. Она, говорят, тихая дама. А барон человек довольно буйный, истинный дьявол на охоте, а на коне скачет как безумец. И вот что еще: смею ли спросить ваше имя?

— Граф Дальброго.

— Дальброго? Дальброго? Ваш род из…

— Из итальянской Швейцарии, — ответил Ринальдо.

— Ага! Из Швейцарии! Так, так!

Во время их разговора зазвонил колокол, и монах поспешил на хоры. Ринальдо уплатил за все, что съел и выпил, и отправился к замку.

Высокая стена огораживала прекрасный замковый парк. Но Ринальдо нашел открытую решетчатую дверь. И вошел в парк.

Он уже подходил к декоративному кустарнику, как заметил молодую даму. Она обернулась и, увидев Ринальдо, громко вскрикнула.

— Возможно ли? — воскликнул Ринальдо. — Могу ли я поверить собственным глазам? Аурелия?

— Это я. Здесь замок моего мужа.

— Значит, правда замужем?

— Да — к сожалению! О, лучше бы меня оставили у Донато в его глуши! Лучше бы я осталась на мызе моего приемного отца! Как я была там счастлива! Отец желал мне добра, дал за мной очень богатое приданое. Из-за этого мой муж и посватался…

— Хотите довериться мне? — спросил Ринальдо.

— Отец знает вас, и…

— Что сказал вам ваш отец обо мне? Знаете ли вы, кто я?

— Когда я спросила его, кто вы, он сказал, что вы весьма известный человек, но имени вашего он мне не назвал.

— Считайте меня графом Дальброго. Вы ведь знаете, что я друг вашего отца? Еще на днях в Чезене мы дружески беседовали. Об этом он вам ничего не рассказывал?

— Я уже давно не видела его и не разговаривала с ним.

— А он знает, что вы несчастливы?

— Если он получил мои письма, так знает. Но я в этом сомневаюсь, ведь до сих пор ни на одно из них я не получила ответа. Быть может, муж через своих шпионов прибирает их к рукам?

— Я поговорю с вашим отцом и расскажу ему все, что вы мне поручите. На что жалуетесь вы в действиях вашего мужа?

— Он истинный тиран. Нарушает супружескую верность чуть ли не у меня на глазах с продажными созданьями, которых содержит в замке. Он терзает и мучает меня бесконечными укорами…

— Какими же?

— Ах, Бог мой! Я же внебрачный ребенок… Ах! Он ведь знал это, когда предложил мне свою руку.

— Вы его тогда любили? — спросил Ринальдо.

— Да! Но теперь душа моя его не принимает. Вот только вчера он выставил меня на посмешище своих сообщников, а его продажные шлюхи насмехались надо мной. Он относится ко мне как к служанке. Я твердо решила, если отец немедля не позаботится обо мне, покинуть этот вертеп.

— Куда же хотите вы уйти?

— К матери. Она аббатиса монастыря у Монтамары.

— Когда я впервые увидел Аурелию в той тихой долине, когда потом говорил с ней в мирной хижине Донато, я сказал себе: можно будет только позавидовать счастью того человека, которому Аурелия отдаст свое сердце и руку! И эта добрая, благородная душа — несчастна? Нет, право же, нет! По крайней мере, вы получите удовлетворение. В этом я вам торжественно клянусь… я — человек, который держит слово… граф Дальброго.

— Ах, граф! Почему хотите вы из-за меня поставить себя в затруднительное положение?

— Ради вас хоть в ад! За Аурелию я стал бы сражаться с чудовищами и дьяволами.

— Граф! Но вы не знаете моего мужа: эти жуткие, дико вращающиеся глаза…

— Где могу я увидеть того недостойного человека, которого вы должны называть супругом? В замке?

— Нет, он со своими собутыльниками на охоте.

— А кто эти собутыльники? — поинтересовался Ринальдо.

— Авантюристы со всех концов земли, они собрались вокруг него и вместе с ним расточают, проигрывают, пропивают мое состояние, и… Ах, Боже! Это очень скверные люди. Два француза и один сицилиец, быть может, они ускользнули из рук правосудия. Они называют себя аристократами, но наверняка не аристократы. Вы бы видели, как глумятся они надо мной своими неприличными, оскорбительными требованиями…

— Видел бы я это, так это было бы последним глумлением в их жизни. Клянусь честью!

— О граф! Вы, чужой мне человек, хотите…