Ринг за колючей проволокой

— Нет, не сработались. Я узнал, что организуется пистолетный цех. Но как туда попасть? Борис сообщил, что в цех отбирает сам начальник, член нацистской партии мастер Вицман. Фашисты считают Вицмана крупнейшим специалистом по пистолетам. Своими руками он изготовил именное оружие Геббельсу, Гиммлеру, Кальтенбруннеру и самому Гитлеру. Это, конечно, осложняло дело. Но попасть в пистолетный нужно было позарез. Ведь только там, сам понимаешь, можно будет доставать части оружия, особенно корпуса. Остальные детали научились изготовлять вручную, а корпуса цельнометаллические, их не сделаешь. Однажды в наш цех явился сам директор завода и с ним целая свита. Видимо, инженеры и крупные чины эсэсовцев. Узники притаились на своих местах. Слышу, мастер докладывает обо мне, что вот, мол, неплохой специалист, но лентяй, чаще шляется по цеху, чем стоит у станка. А меня Борис предупреждал: «Будь осторожен. Если попадешься, пойдешь в крематорий». Ну, я подумал — была не была — и шагнул к директору. Сорвал по всей форме с головы шапку, стукнул ею по бедру, вытянулся и докладываю. Мол, так и так, господин директор, меня незаслуженно обвиняет мастер. Я являюсь специалистом, и работа по сборке совсем не влечет меня. Мое сердце и руки рвутся к настоящему, серьезному и сложному делу.

Все вокруг притихли. Шарфюрер смотрит на меня зверем, готовый разорвать в любую секунду. А директор как налетит на мастера и на старшего по цеху!

Так я стал форарбайтером, бригадиром то есть, в пистолетном цехе. Сейчас подбираю туда своих ребят. Тебя вчера предупредили, что я приду?

— Да, — ответил Позывай. — Сказали, что придет свой человек. Но я не догадывался, что им будешь именно ты.

— Завтра, ты не удивляйся, тебя переведут в другой барак, будем жить вместе. На работу пойдешь в оружейный цех. Будешь шлифовальщиком.

— Но я, Леня никогда им не работал. Я даже никогда не видел шлифовального станка. Понимаешь?

— Не беда. Я тебе помогу.

— Ну, если только чтобы портить, вредить, так это я смогу.

— Нет, вредить, портить смогут и без тебя. Ты должен войти в доверие к мастеру. Завоевать авторитет у надсмотрщиков. — Леонид помолчал и, понизив голос, зашептал: — Перед тобой центр ставит более серьезную задачу. Организовать доставку пистолетных деталей в лагерь.

По лагерю разнесся пронзительный сигнал отбоя. Орлов ушел.

Ворочаясь на жестком соломенном матраце, Позывай долго не спал, обдумывал каждую фразу, сказанную Орловым. Сначала, честно говоря, он был смущен таким доверием, таким ответственным поручением.

Позывай догадывался, почему подпольщики выбрали на эту сложную работу именно его. Видимо, ему, чекисту, знакомому с тем, как уголовники прячут украденные ценности, легче будет найти способ доставки в лагерь деталей пистолетов.

Да, задание слишком опасное. Позывай знал, что неделю назад фашисты повесили одного узника, у которого при обыске в воротах нашли деталь винтовочного затвора. А тех, кто шел рядом, расстреляли. Но разве его пугала опасность?

Утром Позывая перевели в тридцатый барак Большого лагеря. Несколько вечеров подряд Орлов инструктировал Александра, рассказывал об устройстве шлифовального станка, раскрывал его особенности, знакомил с производственным процессом.

А через неделю эсэсовец, которому подсунули личное дело Позывая, ругался на всю канцелярию, что специалистов используют не по назначению, и срочно перевел Александра в девятый цех военного завода «Густлов-верке».

Глава восемнадцатая

Бурзенко быстро освоился с больничными порядками. Жизнь ревира шла своим чередом. Андрей с каждым днем поправлялся, восстанавливал силы. К нему возвратились бодрость, энергия.

Его иногда навещал сам Гельмут Тиман, начальник хирургического отделения. Андрей помнит их первую встречу. Как он переволновался тогда!

Уборщик, издали заметив Тимана, крикнул «ахтунг!» — «внимание!» — и вытянулся по швам. Тиман не спеша обошел все нары, осмотрел каждого узника.

Андрей ждал своей очереди. Тиман подсел к нему, долго мял живот, бицепсы рук, слушал сердце. Потом вдруг произнес по-русски:

— Я знаю вашу болезнь.

У Андрея екнуло сердце. Он насторожился. Но Тиман тепло улыбнулся, дружески похлопал по загипсованной ноге.

— С такой штукой люди не встают. Ясно? Все надо делать лежа.

У Бурзенко словно гора свалилась с плеч. Он облегченно вздохнул.

— Понимаю, repp доктор.

Андрей смотрел на Тимана и не мог отделаться от навязчивой мысли, что они уже где-то встречались. Бурзенко видел, что начальник хирургического отделения немец, Андрей знал, что на родине у него не было ни одного знакомого немца. Где же они могли встречаться?

Николай Тычков с восторгом отозвался о начальнике хирургического отделения:

— Больше бы таких немцев.

Вскоре Андрей узнал, что Гельмут Тиман коммунист, тельмановец, находится в заключении чуть ли не со дня основания Бухенвальда.