Ринг за колючей проволокой

Правда, несколько раз группу нащупывал прожектор, но тут же луч света уходил в сторону. Андрей усмехнулся: эсэсовцы «нарочно» не замечают их, принимая за уголовников.

К девятнадцатому блоку, в котором с вечера собрались заправилы зеленых, подошли тихо, соблюдая предосторожности.

Андрей, Костя и еще пять человек заняли главный выход.

В блоке зеленых подозрительно тихо. Тишина висит над концлагерем. Луна, поднявшись в зенит, заливает концлагерь холодным светом. Легкий морозец дает о себе знать.

Подошел Валентин Логунов, руководитель группы.

— Вот что, ребята, — сказал он, — надо и технику использовать.

И он велел Косте и Андрею приготовить к действию пожарный насос. Вдвоем они бесшумно размотали брезентовый рукав, опустили один конец в бочку с водой.

— Идем к дверям, — посоветовал Костя, — пусть с насосом возятся те, кто послабее.

— Дело, — одобрил руководитель.

Бурзенко осмотрел свои кулаки, старательно обмотал кисти тряпками. А то при нанесении удара можно повредить суставы. Он несколько раз разжал и сжал кулаки.

«Порядок, — решил Андрей и вздохнул. — Скорей бы, что ли?..»

Вдруг руководитель поднял руку:

— Внимание!

За дверью барака послышались легкий шум, шаги. Или это только показалось?

Дверь распахивается. В светлом проеме вырастает рослая угловатая фигура. За ней вторая, третья, пятая…

Андрей преграждает им путь.

— Назад!

От неожиданности уголовники оторопели. Первый — это был Трумпф — чуть попятился. Видимо, бандит подумал, что перед ними охранники. В следующую секунду, сообразив, что это всего-навсего заключенные, уголовник смачно выругался. В лицо Андрею пахнуло винным перегаром.

— Прочь, скелет! — Трумпф коротко взмахнул рукою. Тускло сверкнуло лезвие ножа.

Но Андрей опередил бандита. Перенеся вес тела на левую ногу, боксер послал вперед правый кулак. Удар попал точно в подбородок. Трумпф, лязгнув зубами, свалился под ноги своим дружкам.

— Бей красных! — взвыли уголовники и кинулись на боксера.

Но их встретили палочными ударами. Схватка была короткой, ожесточенной. В разгар столкновения в лица бандитов ударила сильная струя воды. Вода была холодной, отрезвляющей. Это и решило исход схватки. Несмотря на численное превосходство, уголовники не выдержали. Мокрые, с разбитыми носами, синяками и кровоподтеками, они отступили назад, в барак, и шумно захлопнули за собой дверь. Закрылись.

— Сидите, швабры, и не вылазьте! — Костя выругался.

Зеленых караулили до самого рассвета. Но те больше и не пытались высовываться из блока. Крепкие удары и водяная струя, видимо, охладили их пыл.

Не смогли уголовники выбраться и из других бараков. Все их попытки вырваться были остановлены сильными руками. «Варфоломеевская ночь» не удалась, «праздник крови и мести» не состоялся. Уголовники лишний раз убедились в том, что заправилами внутри лагеря, какими они были еще год назад, теперь им уже не бывать, что политические — это такая сила, с которой просто так им не справиться. Концлагерь стал не тем, каким он был.

Утром в праздник 7 Ноября весь Бухенвальд знал о ночном столкновении. Уголовники ходили хмурые, главари, заправилы отсиживались в бараках. Капо, надсмотрщики и другие прислужники эсэсовцев присмирели. Авторитет зеленых, годами державшийся на силе и жестокости, был подорван. Даже многие лидеры немецких социал-демократов, перепутанные и забитые люди, которые боялись не только выступить против фашизма, но и говорить на эту тему, немного оживились.

— О! Руссиш! Гут, гут!

А ведь всего несколько месяцев назад эти лидеры на встрече с представителями русского подполья печально разводили руками и уныло говорили:

— Бороться? В концлагере? Бессмыслица, авантюризм…

Жизнь доказывала правильность курса, взятого советскими коммунистами и комсомольцами. Их поддерживали антифашисты всех стран, на их стороне было большинство мучеников Бухенвальда. Бороться не только нужно, но и возможно!

А вечером, перед проверкой, когда тысячи узников выстроились на аппель-плаце, из колонны в колонну с быстротою молнии пронеслась радостная весть: «Советские войска заняли Киев!»

Столица Советской Украины освобождена! Узники, особенно советские военнопленные, вызывающе смотрели в лицо своим палачам. Эсэсовские офицеры, командиры блоков ходили мрачные, злые. Солдаты — растерянные, хмурые. Наступление Советской Армии, видимо, заставило эсэсовцев подумать о будущем.

Мощные громкоговорители передают специальный выпуск последних известий из Берлина. Лающий голос диктора долго говорит о какой-то «эластичной обороне», о пресловутой тактике «выравнивая линии фронта», о мифическом «восточном вале» и т. д. Но чем высокопарнее были слова, тем яснее проступала растерянность, которая охватила правителей третьего рейха. Советские войска неудержимой лавиной приближались к границам Германии.

И впервые тысячи советских военнопленных после вечернего «аппеля» не разбежались, не разошлись поодиночке, а остались в строю. Их окружили узники других стран.

— Вас, ребята, наказали? За что?