Ринго Старр

Да и кто мог возразить ему, когда он покупал сразу по две пластинки «A little More Love», «The Miracles», «I've Been Good to You» Кима Уэстона, «Fingertips» маленького Стиви Уандера и — более знакомую большинству соотечественников Ринго — «Where Did Your Love Go» группы «The Supremes». Если его спрашивали об оставшихся десяти процентах, он неизменно отвечал: «Я с большим удовольствием слушаю старый добрый кантри–энд–вестерн», отдавая предпочтение Баку Оуэнсу и Роджеру Миллеру. Покупая записи музыкантов вроде Вуди Гатри и раннего Боба Дилана, Старр демонстрировал свое увлечение современным течением американского фолка, в котором собственные сочинения его носителей сочетались с элементами народной музыки. Когда во время шоу Juke Box Jury на Би–би–си Ринго попросили прокомментировать сладкую любовную балладу Бобби Винтона «There I've Said It Again», тот высказался в своем духе:

«Идеальная вещица, когда ты спишь темной ночью, и желательно не один».

Морин Кокс, которая старалась выкроить для Ринго каждую свободную от работы минуту, была отнюдь не единственной девушкой в его жизни, если верить «друзьям» и слухам, коих в прессе публиковалось великое множество. У нее не вызывали опасения наиболее фанатичные из его поклонниц вроде той сумасшедшей из Хайтона, чьи родители были вынуждены поместить в местной газете объявление о том, что их дочь вопреки сплетням вовсе не собирается выходить замуж за Ринго Старра. Однако слухи о том, что Ринго проводил ночи в компании многочисленных «пташек», подтверждали свидетельства очевидцев; это и неудивительно, ведь в клубах вроде Ad–Lib и Scotch количество девушек чуть ли не в пять раз превышало количество молодых людей. Болтливая модель по имени Вики Ходж не скрывала своих похождений с Ринго Старром (а также Юлом Бриннером и фотографом светской хроники Дэвидом Бэйли) — уже много лет спустя она опубликовала эту историю в журнале News of the World и посылала Ричи воздушные поцелуи на глазах у всех.

Как казалось самому Ричи, он всегда оставался верен Мо, в том смысле что во время эпизодических романтических приключений он в душе хранил преданность той, которая «в тот самый миг, когда мы встречаемся, знает, что со мной не так, знает, что с этим делать, и вот уже через минуту я снова счастлив». Если бы Ричи это было настолько необходимо, ему не нужно было уходить далеко от Уэддон–хауса, чтобы встретиться со «всем этим сбродом. Там полно шлюшек и эксгибиционистов, которые просто–таки преследуют тебя по пятам, орут под окнами день и ночь, звонят в дверь и все в таком духе. Если я выхожу из машины и отказываюсь давать им автографы, они выкрикивают мне в лицо матерные слова, и все вокруг это слышат. Я от всего этого не в восторге». Другим жильцам тоже не пришлось по вкусу то, что битловские фанаты размалевывают стены их домов похабными граффити.

Одна или две подобные надписи довольно резко прошлись по гомосексуальности Брайана Эпштейна, что не могло не отразиться на Ринго. Конечно, Вики Ходж всегда могла остаться на завтрак, тем самым обеспечив ему «алиби», но «меня уже пару раз обозвали педиком, так что мне бесполезно кому–то что–то доказывать». Подливало масла в огонь то, что «The Beatles» время от времени без всяких задних мыслей (простите за каламбур) приходили на чисто мужские вечеринки к Брайану на Уилльям–мьюз, вопреки опасениям, что они могут догадаться о его намерениях. Ребята и так все прекрасно знали.