Ринго Старр

Синглы и альбомы «The Beatles» распродавались по всему миру миллионными тиражами, так что Ринго, как и все остальные, имел право провести заслуженный отпуск в дальних странах. Вместе с Харрисоном и Маккартни он отдыхал двенадцать дней на Тенерифе с немецкими друзьями перед турне 1963 года с Роем Орбисоном. Четыре месяца спустя Ринго отправился с Полом в Грецию, «…чтобы сделать тату на ногтях пальцев ног». Как любой парень из бедной семьи, он еще ни разу в жизни не подписывал чек и не вызывал гостиничный персонал по телефону, лежа в постели, но зато своей расточительностью переплюнул бы, пожалуй, какого–нибудь богатого отпрыска: «Когда деньги хлынули потоком, я пошел и купил десять костюмов, дюжину рубашек и три машины. Я спускал деньги так, как будто их только что изобрели».

Заприметив серо–голубую перламутровую установку американской фирмы Ludwig у барабанщика Билли Фьюэри, Старр раскошелился на такую же, но только коричневого цвета и сделанную в Швейцарии, с комплектом тарелок Paiste. Сделав это, он нанес непоправимый удар по британскому экспорту, так как все остальные «барабанных дел мастера» от самого наивного школьника до профессионала высокого класса вроде Криса Кертиса из «The Searchers» и Дэйва Лавлэди (который тогда играл в «The Fourmost») сразу же пересели за Ludwig. Поскольку эта установка кочевала вместе с «The Beatles», фирма Ludwig стала стандартом для большинства ударников шестидесятых. Тем не менее находились и исключения из этого правила: Бобби Эллиотт и Бернард Дуайер (из «Freddie and the Dreamers») предпочитали набор Trixon производства Германии; в конце концов на ней стал играть и Дэйв Кларк, который продал свой «фирменный» Rogers на благотворительном аукционе.

К концу 1964 года Дэйв был вторым по популярности барабанщиком в мире. Первым, конечно же, был Ринго Старр.

6. «В Соединенных Штатах меня принимали на «ура»

Покорив мир, «The Beatles» с головой окунулись в ту же истерию, к которой они успели привыкнуть у себя на родине, но только в астрономических масштабах — гораздо больше выступлений перед «сильными мира сего», несмолкающие вопли поклонников и поклонниц, куда бы они ни приезжали, и еще более длинные очереди инвалидов, загораживавших своими колясками все свободное пространство за кулисами в надежде, что великая группа сможет их исцелить. После заявления одного итальянского радиоведущего о том, что «The Beatles» — «группа без будущего», синглы «великолепной четверки» возглавили хит–парады сразу нескольких стран. Министр культуры Индонезии запретил прически а–ля «The Beatles», а фильм «A hard Day's Night» показали в Варшаве. Вернувшись домой, Ринго получил сразу несколько предложений стать президентом ряда высших учебных заведений и, по личному приглашению сына герцога Бедфордского, Рудольфа, который страстно любил рок–н-ролл, побывал в качестве гостя в Уобурнском аббатстве. Без особых возражений Ринго согласился посетить среднюю школу Dingle Vale в день открытых дверей и обнаружил, что «людям за отдельную плату показывали мою парту» — или, по крайней мере, ту, которая вполне могла быть его.

На карикатуре, напечатанной в Daily Express, был изображен преемник Гарольда Уилсона и Макмиллана сэр Алек–Дуглас Хоум, агитирующий «The Beatles» отдать за него свои голоса во время всеобщих выборов после отставки Профьюмо, тем самым подтверждая известное изречение: «Мне наплевать, кто пишет нации законы, я — автор ее песенных канонов». Квартет также появился в одном из эпизодов «Coronation Street», хотя съемки чуть было не сорвались из–за слишком плотного графика работы группы. Будучи уже не просто посредственной командой, недолговечной и малоинтересной, «The Beatles» стали национальной принадлежностью; их наградил сам премьер–министр Уилсон.

«Людей привлекает в нас то, — размышлял Старр, — что мы такие же простые парни».