Ринго Старр

Вместо того чтобы беспокойно ворочаться на больничной койке и обреченно вздыхать, ожидая решения своей участи, Ринго воодушевился, получив телеграмму от Джона, Пола и Джорджа, в которой говорилось, что они очень скучают и не хотят причинять никому лишних неудобств, но и не собираются упускать ни единой возможности как следует поразвлечься; он встал с постели через неделю — это был минимальный срок, рекомендованный врачами. Вооружившись пузырьком с лекарством «на случай, если что заболит» и заставив мотоциклиста мчаться из аэропорта Хитроу, чтобы забрать паспорт, который он забыл в кармане куртки, Ринго под присмотром Брайана сел на самолет в Сидней с пересадкой в Сан–Франциско, где после небольшого бунта, устроенного поклонниками, и обычной пресс–конференции он был успешно переправлен из самолета «Пан–Америкен» в самолет «Куантас». Как только Ринго сошел с трапа в сиднейском аэропорту, ему тут же вручили игрушечного коалу, и ухмыляющиеся журналисты отпустили его только после того, как он перечислил все драгоценности, которые были на нем в тот момент, и с удовольствием опрокинул стакан австралийского светлого пива. Когда он встречался с «The Beatles» в их мельбурнском отеле, огромный инспектор полиции проталкивал его сквозь орущую толпу тысяч поклонников. Бледный и трясущийся, направляясь в сторону лифта, он заказал себе крепкий напиток. В ту ночь ему, похоже, понадобился еще один, когда он наблюдал, как группа показывает свое мастерство с Джимми Николом в мельбурнском Festival Hall.

После концерта «The Beatles» закатили вечеринку, чтобы поприветствовать Ринго и отблагодарить Никола, для которого был заказан билет на самолет на следующее утро. После двенадцати дней, проведенных с «The Beatles», когда «казалось, все население земного шара собралось, чтобы увидеть нас», его ожидал жестокий контраст: когда Джимми приземлился в Лондоне, его встретила лишь жена с маленьким ребенком. Вместе с чеком, в котором стояла скорее справедливая, нежели щедрая сумма, Никол получил золотые наручные часы Eternamatic — лично от Эпштейна, который, по всеобщему мнению, обиделся на него из–за нескромных высказываний в прессе вроде «я не думаю, что он (Старр) сможет приехать вовремя», поспешного осмотра достопримечательностей, побегов за покупками и за то, что тот однажды провел ночь в сиднейском ночном клубе с певицей Фрэнсис Фэй и ее группой.

Все эти «экскурсии» были частично вызваны тем, что Никол чувствовал себя не слишком уютно в обществе «The Beatles» и вместо них предпочитал компанию «Sounds Incorporated», «The Phantoms» и других групп, которые вместе с «великолепной четверкой» принимали участие в гастролях и могли себе позволить прогуляться после завтрака, не опасаясь, что на них набросится толпа. Когда впоследствии Джиму Николу довелось выступать в одном театре с «The Beatles», никто из них не пожелал зайти к другому в артистическую, чтобы поздороваться или поболтать.

Вернувшись в «The Blue Flames», Джимми Никол по количеству автографов переплюнул самого Джорджи Фэйма. Еще одним доказательством его неожиданной славы послужило то, что ему предложили возродить «The Shubdubs», чтобы заменить «The Dave Clark Five» на летний сезон в Блэкпуле, когда у Дэйва Кларка обнаружилась язва желудка.

«The Five» стали первой английской бит–группой после «The Beatles», которая поехала в полноценное гастрольное турне по Соединенным Штатам. В течение одной недели в 1964 году Тор 100 журнала Billboard на две трети принадлежал британским коллективам — большинство поп–звезд Туманного Альбиона (да и множество рядовых команд) отправилось покорять Новый Свет. Это было особенно справедливо по отношению к «Freddie and the Dreamers» и «Herman's Hermits», чьи солисты выглядели так, словно нуждались в еще большей опеке, чем Ринго.