Ринго Старр

Если у Ринго было более «общительное» настроение, его часто можно было увидеть в барах недалеко от Southern Comfort с наступлением сумерек. Он, очевидно, жил этими мимолетными удовольствиями, находясь в Штатах. Когда «The Beatles» были в Австралии, организатор одного из концертов был свидетелем того, как на вечеринке по случаю двадцатидвухлетия Пола «Ринго напился в дым. Около трех часов ночи он, видимо, лишился чувств и медленно осел на пол».

Ничего не подозревающая Морин была слегка ошарашена, узнав, что ее Ринго ночные часы от одного концерта до другого проводит вовсе не перебрасываясь в картишки, кидая кости или барабаня по крышке стола под звук гитар Пола и Джона, которые решили показать ему свой очередной опус. Как и от его матери, от Морин требовали продолжать играть в игру «мы всего лишь хорошие друзья», пускай весь мир уже знал, что они вчетвером вместе с Полом и Джейн (не считая капитана арендованной яхты) отдыхали на Виргинских островах. Возможно, из–за того, что он был по уши сыт этой проклятой работой, из–за которой не мог видеться с Мо, Ринго проявил упрямство и отказался играть на первом концерте группы во Франции, заявив, что он никуда не поедет и останется на Эдмирал–гроув; только Брайану удалось уговорить его не делать глупостей.

Роман Ринго и Морин достиг своего апогея, когда Старра вновь положили в University College Hospital — на этот раз на операцию по удалению гланд, из–за которых — после того, как Ринго в очередной раз проквакал свою любимую «Boys» — у него начались проблемы с голосом, и ему пришлось молчать на протяжении нескольких концертов последующего американского турне.

Пока Ричи возлежал на операционном столе, представители средств массовой информации строили всевозможные догадки по поводу того, какая судьба ожидает эти злополучные миндалины. Это правда, что их пошлют одному фэну, который их попросил? А может, гланды выставят на аукцион? Тогда на какой? На карикатуре Карла Гайлза, напечатанной в одной из газет, отец кричит своей дочери, которая дежурит неподалеку от больницы: «Не вздумай тащить их сюда!!!»

Терпение Морин было бы вознаграждено с лихвой, если бы она пришла вместе с Полом и Джорджем, которые приносили Ринго виноград и всячески о нем заботились. Каждое их посещение сопровождалось восторженными воплями, в то время как Морин ходила взад–вперед перед носом Ринго, не замеченная большинством поклонников, которые были настолько увлечены битлом, что не видели ничего вокруг себя. По легенде, Ринго предложил Мо руку и сердце во время одного из этих незаметных посещений, но на самом деле он встал перед ней на колено при большом скоплении людей, когда в очередной раз нарезался в Ad–Lib.

Одним из самых близких приятелей из числа тусовщиков Свингующего Лондона был Кейт Мун, который недавно присоединился к «The Who». Известный шутник и эксгибиционист, он мог устроить форменный бардак буквально из ничего; одна из наиболее «выдающихся» его выходок имела место в Черт–си, когда во время одной вечеринки Мун въехал на своем Rolls Royce Silver Cloud в бассейн хозяина дома. Однако несмотря на то, что такое поведение явно требовало серьезных санкций со стороны группы, увольнять Кейта никто не собирался: он играл, словно осьминог с идеально скоординированными щупальцами. Своей безупречной техникой — настолько быстрой, что за его руками не мог уследить глаз, — он был во многом обязан Виву Принсу из «The Pretty Things», который иногда заменял Муна, если тот был не в состоянии играть, а в 1966 году даже выпустил сольный сингл под названием «A Minuet For Ringo».

Это своеобразное посвящение в очередной раз подтвердило тот факт, что популярность Ринго намного превышала его мастерство. В профессиональных кругах его уважали гораздо меньше, чем, например, бывшего джазмена Бобби Эллиотта или Чарли Уоттса из «The Rolling Stones» («единственный барабанщик, который «лажает» больше, чем я сам»} и Пита Йорка, который вел регулярную колонку в Midland Beat; в ней он давал ценные советы начинающим барабанщикам, основанные на собственном опыте, и критически оценивал каждую новую модель барабанной установки, которая появлялась в продаже. Называя Кейта Муна «Элвином Джонсом поп–музыки», Йорк упрекал Дэйва Кларка — как это делало большинство профессиональных ударников — за грубые барабанные трюки, явно рассчитанные на дешевую популярность; особенно это было заметно в ранних хитах «Five».