Рип

Я боролась со своей реакцией. Неожиданно Заал потянулся вперед и взял меня за руку. Я замерла, когда он начал осматривать мою ладонь, мое запястье, а затем каждый палец. Я нахмурилась, удивляясь тому, что он нашел такого захватывающего. Затем он потянул меня к себе ближе. Я повиновалась. Какой у меня был выбор? Я была очарована и полностью втянута в то, что хотел от меня Заал.

Мои колени были почти на одном уровне с его раздвинутыми бедрами. Так близко, я чувствовала сильный жар от его груди. Я могла видеть блеск пота на груди, вызванный его освобождением.

Заал сжал мою руку, затем поднес ее к лицу. Я глубоко вздохнула, когда моя ладонь соединилась с его грубой щетиной. Глаза Заала метнулись к моим, как будто они как-то пытались заговорить со мной.

Я наклонила голову в сторону, мой длинный белокурый хвостик перекинулся через плечо и упал ему на грудь. Глаза Заала сверкнули, губы приоткрылись, затем он снова посмотрел на меня.

Он держал мою руку неподвижно у своей щеки. Когда он все-таки отодвинул ее обратно, то взял четыре моих пальца и начал проводить ими по своей щеке. Он повторял движение снова и снова, мои пальцы касались его небритой кожи. Его глаза, казалось, умоляли мои, но о чем?

Отчаянное выражение его лица было настолько серьезным и несчастным, что мне пришлось бороться за дыхание. В этот момент я увидела мужчину перед собой. Не убийцу Джахуа, не наследника Коставы, а дух человека, которым он был без яда от наркотиков. Каким-то образом это прорывалось наружу, хотя он казался не более чем уродом, монстром, созданным в садистских руках озлобленного, извращенного тирана.

Заал снова дернул меня за руку, привлекая мое внимание. Его голова склонилась, словно он уговаривал меня понять его. Я так сильно хотела узнать, что он имел в виду.

Я хотела, чтобы он заговорил. Господи, я хотела, чтобы он говорил.

Потом я на мгновение задумалась, может ли он говорить. Лишь одному Господу Богу известно, что Леван Джахуа делал с телом Заала эти годы. Мой живот сжался. Может быть, он даже забрал способность Заала говорить. Может быть, он забрал его голос.

Заал снова начал двигать пальцами по своей щеке, по лбу и по затылку, и я снова сосредоточилась на этом странном действии.

Его глаза посмотрели на миску. И меня осенило. Я поняла, чего хотел Заал. Он хотел, чтобы я протерла его лицо.

— Твое лицо? — спросила я. Он замер, услышав, как я говорю. — Ты хочешь, чтобы я вымыла твое лицо?

Его красивые, лишенные надежды глаза на мгновение закрылись. Он говорил «да».

Вытирая слезу, которая вырвалась из моих глаз, я вытащила свою руку и подошла к миске. Я залезла в сумку, которую собрала, и достала салфетку для лица. Увидев бутылку воды позади Заала, я использовала остатки воды, чтобы смочить ткань, добавив мыло. Заал наблюдал за мной все время. Его ранее строгие глаза смягчились. И почти добрый взгляд в его глазах на фоне грубых, пугающих черт лица поразил меня.

Я вернулась к тому положению, в котором находилась раньше. И кое-что я заметила впервые. Грудь Заала быстро поднималась и опускалась по мере приближения к нему. Я что-то пробуждала в нем. Я была поражена им, и не могла поверить, насколько сильно он меня тронул.

Взяв ткань, я прижала ее к его щеке. Прислонившись, я почувствовала его теплое дыхание на моем лице. Я видела, как вены на его шее вздувались при каждом мягком надавливании, которое я делала. Удалив грязь и кровь с его лица, я обнаружила некоторые особенности его внешности. Его кожа была гладкой, а ресницы такими темными; это было почти так, как будто его верхнее веко было подведено карандашом. Эффект от этого идеально обрамлял его нефритовые глаза. Нефритовые глаза, которые никогда не отрывались от моих. Нефритовые глаза, что при ближайшем рассмотрении, полностью украли мою душу. Цвет был захватывающим, его радужные оболочки были ярко-зелеными, без коричневых пятен, только самые чистые и красивые цвета, подчеркивающие его грузинские черты.

Но то, что удерживало и волновало меня, было чем-то совершенно несущественным. Три маленьких метки красоты, три мелких родинки, расположившиеся сбоку от его левого глаза. Они заставили его казаться человеком, а не животным, жестоким диким монстром, которым он был сделан. Эти три родинки обещали мне, что здесь сидит человек. Под шрамами, мышцами и татуировками был спрятан угнетенный и потерянный человек.

Я умыла лицо Заала. Даже когда он был чистым, я не хотела переставать касаться его лица. Я не хотела прекращать проводить руками по его высоким скулам, по его широкому лбу и по его сильной челюсти. Было очевидно, что он жаждал моего прикосновения так же сильно, как мне нравилось прикасаться к нему. Когда я двинулась, чтобы убрать руку, Заал поднял руку и положил ее на мою.

Моя ладонь была прижата к его щеке.

Мы дышали в унисон.

Не было ни слов, ни звуков, только моя кожа к его.

Вскоре глаза Заала закрылись. По мелким вдохам, которые он делал, я поняла, что скоро он заснет. Его тело было истощено, в результате рассеивания любого сильного наркотика, который тек по его венам.