Рип

Кровь хлынула из его горла. Джахуа задыхался, в то время как моя рука сжималась еще крепче. Тем не менее мой сай продолжал резать. Затем, как только жизнь покинула его тело, я вынул сай из его тела, освободил руку от его шеи и наблюдал, как его тело осело на стену. Кровь лилась из его ран.

Отступив назад, я посмотрел на охранников, державших винтовки наготове. Глядя в умирающие глаза Джахуа, я приказал:

— Огонь!

Охранники братвы последовали моей команде, осыпая пулями плоть Джахуа. Сила пуль в такой близости разрывала его тело в клочья.

Я смотрел, как его глаза остекленели от неминуемой смерти. Когда стрельба прекратилась, с моей груди свалилась тяжесть. Он был мертв. Джахуа был мертв.

В комнате воцарилась тишина. Услышав шум сзади, я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как человек в белом халате упал на землю. Лука отступил от мужчины, вытирая костяшки пальцев о штаны. Он перерезал горло белому халату.

Мой взгляд упал на Луку, потом на мужчину в белом халате, потом, наконец, вернулся к Джахуа. Я посмотрел на свои руки. Они дрожали. Я смотрел на свои окровавленные руки, и в голове проносились образы моей семьи. Моя грудь сжалась. Я чувствовал, что вся моя кровь вытекла из тела.

Мои колени коснулись земли. В животе нарастало давление, поднимаясь к горлу.

Дрожа от переполнявших меня эмоций и воспоминаний, я запрокинул голову и закричал.

Я кричал до тех пор, пока давление не покинуло меня. Пока я, ослабевший, сидел на земле, одна-единственная мысль заняла свое место: я был свободен.

Я наконец-то был свободен. Действительно свободен.

Почувствовав руку на своем плече, я обернулся. За мной пришел Лука Толстой. Он встретился со мной взглядом и сказал:

— Мы должны уходить.

— Куда я пойду? — спросил я жестким, но хриплым голосом.

— К Талии, — ответил Лука. Любое напряжение, любой гнев, которые у меня еще оставались, покинули мое тело при одном упоминании ее имени.

Я кивнул и поднялся на ноги.

— Да, — сказал я, — отведи меня к Талии.

* * *

— Пошли, — сказал Лука, когда мы подъехали к дому.

Я посмотрел на большой дом и глубоко вздохнул. Это был дом Толстых. Я перевел взгляд на Луку:

— Мне здесь не рады.

Лука вздохнул и открыл дверь фургона. Я последовал за ним на темную улицу. Я выпрямился, посмотрел на дом, и мое сердце сжалось. Талия была в том доме. Моя Талия была в том доме.

И я нуждался в ней. Я так хотел увидеть ее снова, что все мои мышцы заныли от этой мысли.

Лука положил руку мне на плечо. На мне были свитер и брюки. Но моя кожа была покрыта кровью Джахуа. Мои волосы были в беспорядке.

Талии нравились мои гладкие волосы.

— Она внутри, — сказал Лука и поднялся по лестнице. Он оглянулся, и я, глубоко вздохнув, последовал за ним.

Лука открыл дверь и прошел в гостиную. Я услышал голоса и, с каждым шагом, мое сердце билось все быстрее и быстрее.

Я — Костава, в доме Толстых.

Меня ненавидели.

Мой отец убил дедушку Талии.

У них была причина меня ненавидеть. Меня не должно быть здесь.

Лука вошел в комнату первым. Я услышал облегчение в голосах, спешащих приветствовать его. Я остался за стеной.

У меня не было семьи.

Я не знал, каково было быть в семье. Я не знал, как вести себя с людьми.

В комнате воцарилась тишина. Лука вернулся в коридор.

— Пойдем, — сказал он и направился в комнату.

Вдохнув через нос, я шагнул вперед и завернул за угол.

Я остановился на пороге. Все смотрели в мою сторону. Мой взгляд упал на двух мужчин, стоявших в дальнем конце комнаты. Один из них был очень похож на Луку.

Иван Толстой, подумал я.

Жена Луки была там, в его объятиях. Пожилая женщина смотрела на меня с любопытством.

Мой пульс бешено колотился, пока они молча наблюдали за мной в тишине.

Потом я услышал за спиной чей-то вздох. Мои мышцы напряглись, когда легкие шаги приблизились. Я на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем выдохнул и повернулся. Сначала я увидел золотые волосы, потом карие глаза.

Талия.

Крик облегчения сорвался с ее губ, когда она вошла в комнату и встала передо мной.

Дрожащей рукой она прикрыла губы, по щекам потекли слезы.

Она смотрела на меня так, словно не верила своим глазам. Затем, вздохнув, она подбежала ко мне и прыгнула в мои объятия.

— Заал! — воскликнула она и обвила руками мою шею.

Удерживая ее на своих руках, я прижал ее к своей груди, ее ноги обвились вокруг меня.

— Талия, — прошептал я в ответ и уткнулся носом в ее шею.

Я крепко обнял ее.

Я никогда не хотел отпускать.

Она была моей.

Я был ее.

Мы были друг у друга.

Талия отстранилась и прижалась губами к моим губам. Когда наши губы встретились, моя душа наполнилась ее поцелуем. Всегда полная для Талии.

Она запустила руки мне в волосы и вырвалась.

— Ты в порядке? — спросила она, опустив глаза на мою грудь и руки.

— Он не вводил мне наркотиков, — заверил я. По щекам Талии снова потекли слезы.

— Ты в порядке? — спросил я, вспомнив ее прикованной к стене.

— Да, — прошептала она.

Поднеся руку к ее лицу, я прижался лбом к ее лбу и прошептал:

— Ты… для меня.

Талия улыбнулась.

— Я… для тебя, — прошептала она в ответ и снова обняла меня.