Rise (СИ)

Мадам Помфри указала нам на единственную кровать, огороженную ширмой, и мы двинулись к ней. Алекс подошел первым.

— Привет, Алекс, — радостно воскликнула Дэвидсон. — Спасибо, что пришел, мне тут было так скучно, — она увидела, что я тоже пришел, и добавила: — Здравствуй, Малфой, а тебя я здесь увидеть не ожидала. Но все равно рада, — она слегка улыбнулась.

Амелия совершенно не походила на нездорового человека, наоборот — она очень хорошо выглядела и явно была в хорошем настроении. Непривычно было видеть ее не в школьной мантии или строгом свитере, как вчера вечером, а в легкой футболке, которая подчеркивала ее стройность и хрупкость. А пшеничные волосы, заплетенные в небрежную косу, придавали ей особое очарование. Алекс, похоже, тоже отметил особые черты Дэвидсон, потому что смотрел на нее во все глаза и уже дважды поправил себе прическу.

— Тебе уже лучше? — спросил я.

— Это я собирался спросить, — притворно обиделся Алекс.

— Я в порядке, — сказала Дэвидсон, глядя на Алекса. — Ребята, расскажите мне лучше, как прошел день.

Пока Алекс пересказывал ей ничем не примечательные события сегодняшнего дня, я подумал, что Грейнджер сегодня никак не дала о себе знать, а значит, я не мог увидеться с ней сегодня, если не считать ужина в Большом Зале, хотя она не каждый раз приходила на него. Я решил, что раз все так сложилось, то остаток дня я проведу в библиотеке за поисками полезной информации в книгах.

Наговорившись с Амелией и пообещав встретиться вечером в гостиной, Алекс пошел вместе со мной библиотеку, где мы просидели до самого вечера. Набрав книг, которые его попросила взять Дэвидсон, Алекс ушел, а я остался сидеть до отбоя, даже не сходив на ужин.

*

Следующие дней семь почти ничего не происходило, и в сравнении с предыдущими, насыщенными событиями и эмоциями тремя-четырьмя днями, они показались унылыми, скучными и пустыми. С Грейнджер я виделся только на занятиях по трансфигурации, но она даже не смотрела в мою сторону.

Все свободное время мы с Алексом, как и планировалось, проводили в библиотеке, выискивая в книгах по зельеварению и целительству любую информацию. которая хоть как-то могла нам помочь. Иногда к нам присоединялась Дэвидсон, но поскольку ее я не посвящал в наши дела, а она не особо стремилась что-то у нас выпытать, она чаще всего просто садилась рядом с Алексом и занималась заданиями или просто читала книги.

Даже сумасшедшая Куппер не слишком сильно донимала студентов, а на нас троих после той истории с боггартом вообще не обращала внимание, будто бы решила, что нам пока достаточно встрясок.

Каждую ночь за это время мне снилось прошлое, тот период, когда я был в отчаянье и сходил с ума от неизбежности происходящего. Я уже подумывал о том, чтобы попросить у мадам Помфри зелье сна без сновидений, если кошмары не прекратятся.

Все, чем я занимался, было омрачено каким-то неявным ощущением тревоги и дискомфорта. Я стал нервным и раздражительным. Алекс несколько раз интересовался, что со мной не так, но мне нечего было ему сказать, и не потому, что я хотел что-то от него скрыть, а потому, что я и сам до конца не понимал своего состояния. Как будто мои чувства и эмоции холодели, как погода, которая хмурилась все больше в последние октябрьские дни.

Когда мне ночью вместо очередного кошмара приснилась Грейнджер, которую я держал за руку, я не выдержал и решил пойти к ней в тот же день, чтобы выяснить, что происходит. Меня уже не устраивало просто написать записку, я хотел поговорить с Гермионой лично.

С большим трудом высидев все занятия и предупредив Алекса, что я присоединюсь к нему в библиотеке чуть позже, я отправился прямиком к кабинету трансфигурации с настроем на очень серьезный разговор.

Я открыл дверь без стука и направил свое кресло к столу, где сидела Грейнджер. Она выглядела озадаченной моим внезапным появлением, но не стала задавать мне вопросов, видимо, ждала их от меня. Она посмотрела на меня своими карими глазами и заправила за ухо выбившуюся прядь волос. А я… я растерялся и смутился, увидев ее так близко. Но это было только первое впечатление. Вспомнив свои эмоции, которые терзали меня эти дни, я сказал:

— Грейнджер, какого дьявола ты ушла в подполье?

Она явно не ожидала такого напора с моей стороны.

— Ну, во-первых, здравствуй, Малфой, — несколько язвительно сказал она. — А во-вторых, я не должна перед тобой отчитываться.

— Ты обещала рассказывать, как продвигаются исследования, — прозвучало так, будто я был обижен на нее, жаль, я не мог вернуть сказанное назад.

— Я говорила, что буду тебя информировать о прогрессе, — сказала она, повысив голос. И уже гораздо тише добавила: — Но смысл мне тебя отрывать от своих дел, если я ничего нового не выяснила?

Я понял ход ее мыслей. И это было логично и означало, что я попросту сглупил. Вслух же я сказал несколько другое:

— Меня это непосредственно касается, потому я хочу знать, что творится. Ты могла хотя бы записку отправить.

— Ладно, — сказала она, вставая со своего места. — Если это все, что ты хотел выяснить, тогда до свидания!