Rise (СИ)

— А почему это? — недоуменно спросил я.

— Никто не хочет соседствовать с тем, кто портит имидж факультета, — ответил вместо старосты темноглазый брюнет с прыщами на лице, — да еще и с больным.

Староста бросила на него выразительный взгляд и скривилась.

— Так получилось, что только двое студентов — Хэролд Райт и Эдвард Оуэнс — раньше жили в той комнате. Но Оуэнс бросил школу после пятого курса, — она пожала плечами. — А у Райта какие-то проблемы в семье, и родители увезли его в Германию на время, но он должен скоро вернуться. Так что радуйся, что пока можешь жить, как король.

— Ясно. Я забыл спросить твое имя, — обратился я к старосте.

— Руби Таунсенд, но можешь не запоминать. Помогать я тебе не буду. У нас и так будет слишком много проблем по твоей вине, — ответила она. — Вот твое расписание. Решай свои дела сам.

Она дала мне пергамент, развернулась и пошла в другой конец гостиной. Теплый прием, ничего не скажешь.

Теперь можно было отправляться в комнату, что я и сделал. Спальня была самой обычной, но в ней стояло только две кровати. Около одной из них лежал мой багаж. К ней я и направился. Раздеваться сил не было, я лег и позвал эльфа. Он разложил мои вещи и ушел. А я прокручивал в голове события этого дня. Гнев закипал во мне с новой силой. Я был лишним, общество отказывалось меня принимать и прощать былые проступки. И в такой атмосфере мне предстояло выдержать целый год. Я сомневался, что мне хватит на это сил. Но я должен был постараться.

Голова болела так, что темнело в глазах, я чертыхнулся и потянулся за очередным флаконом обезболивающего зелья. Я принял его слишком много за последнее время, но сейчас мне не хотелось об этом думать. Другие проблемы казались гораздо более важными…

Мне так и не удалось заснуть в эту ночь.

Утром первого учебного дня я с трудом привел себя в порядок и отправился на завтрак. У меня было такое чувство, что этот день будет очень непростым.

Первым занятием были чары. Добродушный профессор Флитвик напомнил студентам, что они успели пройти за шестой курс, и предложил попрактиковаться в некоторых заклинаниях, которые были изучены ранее. Я уже предчувствовал проблемы. Если чары левитации своей новой волшебной палочкой я освоил, то никакие другие мне применять почти не приходилось.

— Сегодня повторим режущие чары. Думаю, все их хорошо помнят. Начнем мы с “Диффиндо”, — напевно проговорил Флитвик. — Ваша задача разделить пополам яблоки, которые лежат перед вами. Начали.

Я произнес заклинание, но ничего не произошло. Я попробовал еще и еще, но все равно не получилось. Большинство студентов уже справилось с заданием: кто-то глазел по сторонам, кто-то продолжал делить яблоко на множество маленьких кусочков, кто-то тихонько переговаривался. Я разозлился. С двадцатой попытки мне удалось-таки надрезать яблоко, хотя полностью поделить так и не получилось. Рядом сидящие уже тихо посмеивались. Флитвик подошел ко мне.

— Мистер Малфой, — начал он, — вы подзабыли, я смотрю, школьную программу за шестой курс. Я бы посоветовал вам позаниматься дополнительно. Обязательно нужна практика.

— Да, профессор, попрактикуюсь, — обреченно сказал я.

Так как все остальные с заданием уже справились, Флитвик решил, что на сегодня повторения достаточно, и перешел к объяснению нового материала.

Следующим занятиям была трансфигурация вместе с Гриффиндором. Я ждал этого урока, хотел посмотреть, как Грейнджер справится с ролью преподавателя. Не то чтобы я сомневался в ее уме или талантах, просто было очень любопытно увидеть, как она держится.

Профессор Грейнджер была на высоте, собственно, этого я от нее и ожидал. Она не нервничала, говорила спокойно и уверенно, рассказывала интересно, да и вообще произвела хорошее впечатление на студентов, причем как на гриффиндорцев, так и на слизеринцев. Только мне казалось, они ее немного недооценивали. Я был уверен, что спрашивать она с нас будет так же много и с таким же усердием, как сейчас рассказывала материал.

По окончании занятия, когда я перемещался к выходу, Грейнджер пристально на меня посмотрела и, кажется, хотела что-то мне сказать, но потом будто передумала и принялась складывать пергаменты на столе. Я поймал себя на мысли, что был бы рад с ней поговорить.

Впереди было еще занятие по защите от темных искусств — с Когтевраном, я поспешил, если ко мне это было применимо, в аудиторию. Опаздывать не хотелось. Впрочем, и без опозданий мне досталось по полной.

Профессор Куппер начала урок с короткой переклички и, назвав мое имя, направила на меня явно недружелюбный взгляд. Я надеялся, что мне показалось, так как она, похоже, вообще не была склонна к яркому выражению эмоций. Но мои надежды не оправдались.