Риша решает!

Теплые руки Стаса касаются плеч, грудь прижимается к спине. Обессиленно падаю в объятия, точно зная, что меня удержат. Взмах ногой, прыжок, поворот. Поддержка на вытянутых руках, развевающаяся юбка платья. Движения вытекают друг из друга, передаются от меня к Стасу и наоборот. Кружим по сцене, но пространство вокруг почему-то кажется бесконечным, а чарующий голос певца и выразительные слова песни проникают прямо в кровь.

Cause we’ve all made mistakes, if you’ve lost your way
And I will leave a light on[8]

.

Все когда-то сбиваются с пути, и я наглядно это показываю, бросая руку Стаса. Опускаюсь в партер, эмоции зашкаливают. Груз ошибок, нетерпимости, неуверенности придавливает к полу, мешая подняться. Певец рвет душу и свою, и мою. Пространство разлетается тысячами цветных осколков, которые переливаются в ярком свете. Стас вновь протягивает мне ладонь, глядя прямо в глаза. В его темных омутах горит свет, и мне так хочется верить, что он для меня. Касаюсь пальцев и взмываю вверх, обхватывая торс Стаса ногами. Танцевальный вихрь и торнадо музыкальной композиции поглощает нас целиком. Быстро и слаженно, точно и искренне. Грудь и щеки горят, но усталости нет. Прыжки. Поддержки. На пределе сил и возможностей. Ни на одной репетиции не получалось так ярко, потому что сейчас мы не играем в эмоции, а проживаем их.

Наконец наступает момент истины. Тот самый трюк, проверка на доверие, переплетающаяся с тем, что происходит между нами. Сможем ли мы? Получится ли? Не знаю, ответов нет. Кто из нас ранит друг друга сильнее? Ранит ли вообще? Стоит игра свеч или лучше остаться в безопасном и комфортном безромантическом одиночестве, на которое так удобно вешать табличку «свобода». Стас разбегается, и я бросаюсь ему навстречу. Запрокидываю голову, но не закрываю глаз. Он пролетает над моим лицом, и тот самый огромный скелет решений, казавшихся правильными, покрывается внушительными трещинами, расползающимися по белым костям. Стас снова рядом. Моя рука – продолжение его. Делаю шаг, и он повторяет следом. Наша кожа магнитится, и такое ощущение, что даже сердце одно на двоих.

Скелет разлетается в щепки, заставляя осознать, что я не просто там, где хочу находиться, но и с тем, кого не хочу прогонять. Финальные аккорды вибрируют в груди, замираем со Стасом, стоя лицом друг к другу. Он стискивает мои ладони, прижимая их к своей груди, а я порывисто дышу, ведь это единственное, на что хватает сил. Аплодисменты взрывают зал, слышатся крики и свист гномов. Расплываюсь в улыбке облегчения, глядя на взволнованную толпу. Если бы Стас не держал меня за руку, я бы бросилась со сцены, подражая рок-музыкантам, но мы делаем легкий поклон и уходим в темноту кулис.

Адреналин все еще гоняет кровь по венам, сердце бешено колотится. Стас радостно заглядывает мне в лицо, и я вырываю руку.

– Риша, – умоляюще произносит он.

– Мне нужно переодеться, – серьезно заявляю я, хотя на самом деле мне нужно немного подумать. Сцена не терпит ничего настоящего. Так можно ли верить тому, что чувствовала там я? Что заставил меня ощутить он?

Стас вынужденно кивает и шагает за мной следом вплоть до двери раздевалки в танцевальном классе. Скрываюсь за ней, мысли бросаются вскачь. Дикие и неуправляемые. Стягиваю платье и надеваю джинсы и свитер, завязываю шнурки на ботинках и выпрямляюсь, глядя в зеркало. Что делать? Кого слушать? Себя, гномов, опыт, страх, надежду? Кого?! А может, пора все-таки выслушать Стаса?

Возвращаюсь в танцевальный зал, но его нет. Удивленно хлопаю ресницами и выхожу в коридор, судорожно вдохнув. Стас стоит у стены, прислонившись спиной, и поднимает голову.

– Странно, что ты не ломился в дверь, – говорю я.

Он лишь тихо хмыкает.

– А еще странно, что ты не заставил меня выйти на сцену прямо из зала. Если честно, я ожидала чего-то подобного.

Звучит еще один печальный смешок, и Стас выпрямляется, глядя обескураживающе серьезно.

– Риша, я не хочу давить на тебя. Не хочу брать на слабо, хитрить или вынуждать. Больше никаких вызовов или сделок.

– А чего тогда ты хочешь?

– Поговорить.

– О чем?

– О нас.

– Что, если мне нечего тебе сказать?

– Не страшно. Мне есть.

– Например?

Стас приподнимает уголок губ, глядя в пустоту, моргает и возвращается к моим глазам.

– Например… я люблю тебя.

Уши закладывает от паники, спазм сводит челюсть. Кажется, даже пол под ногами начинает дрожать. Я не часто слышала эти слова, но даже когда слышала, ни разу не чувствовала себя такой… беспомощной.

– Надеюсь, это лечится, – выдавливаю я бессмысленную заготовку на все случаи жизни.

Стас подходит ближе, а я не ощущаю собственного тела.

– Защищаешься, – ласково протягивает он. – То, что я сказал, – правда, Риша. И она тебя не боится. Ничего не боится. Она просто есть.