Риша решает!

– Заманчиво. – Любимая мной кровожадная улыбка появляется на вишневых губах, но вмиг исчезает. Руки Риши напрягаются, а слова звучат, как приговор. – Стас, все это… не знаю… Спасибо за честность, если это она. Я отвечу тем же. Только не перебивай, у меня и без того плохо со спокойными разговорами.

Молча киваю, а сам едва дышу.

– Не думаю, что мы… мы с тобой… Это плохая идея, Стас. И для тебя тоже. Ну вот представь, завтра я действительно перепутаю тебя с Владом. И что тогда? Все по новой? Ты все равно будешь сомневаться во мне, заставляя и меня это делать. Да и я не подарочек, сама это знаю. Мы будем ранить друг друга до тех пор, пока ничего хорошего не останется. Зачем, если можно остановиться сейчас, пока еще не так… не так больно? Понимаешь?

Самое ужасное, я действительно ее понимаю и, хоть убей, понятия не имею, что еще мне сделать, чтобы переубедить Ришу. Каркас обещаний слишком хрупок, он не выдержит без доверия с обеих сторон. Риша обнажает уязвимость в опущенных уголках рта, в сгорбленных плечах и гробовом молчании, и я обессиленно расслабляю спину, потому что мне невыносимо видеть, что все это из-за меня. И уже не важны причины, не нужны оправдания. Она чувствует себя так по моей вине, а это значит, что правда на ее стороне – я ей не подхожу. Не даю ни опоры, ни безопасности. Бесполезно спорить с судьбой.

– Прости меня, – произношу я, сам не осознавая, за что именно извиняюсь. Возможно, за то, что вообще ее потревожил. Что не отдал молча тот коврик, что сел в ее такси, караулил ее у дома, вынудил поставить со мной номер, а потом заставил встречаться. За то, что влюбился. За то, что все еще не хочу ее отпускать.

– Да заткнись ты! – с какой-то вымученной яростью рычит она, от чего еще больнее, ведь это ее привычная защитная стойка. – Хватит уже извиняться! Понял?! Просто отстань от меня, и все!

Риша запрокидывает голову, линия ее челюсти очерчена сдерживаемой злобой, и я позволяю себе последнюю трусость. Самую последнюю.

– Я люблю тебя, Риша. Это только слова, в них нет ничего волшебного, ничего существенного. Но это то, что ты для меня открыла, поэтому… спасибо. Теперь я хотя бы знаю, каково это. По-настоящему. И мне трудно от этого отказаться. Ты не думай, я не угрожаю и помню про обещание. Просто… просто ты…

Замечаю, как по ее щекам и подбородку стекают слезы, катятся по шее, и испуганно замираю. Я не хотел, чтобы она плакала. Не догадывался, что это вообще возможно. Ей так неприятно? Так сильно?

– Риша, мне… я… – бессвязно бормочу, совсем потерявшись в буре разрывающих эмоций. – Я понял. Сейчас уйду. Хорошо? Спасибо, что сегодня танцевала со мной. Это последнее, что я хотел сказать.

Поднимаюсь, не чувствуя ног, а вот крепкую хватку холодных пальцев на своих даже очень. Риша смотрит на меня снизу вверх глазами, полными слез, а я беспомощно смотрю на нее в ответ. Не понимаю. Она меня не отпускает? Почему? Риша слабо тянет на себя, и я вновь опускаюсь на корточки. И нет больше ничего, невесомость неопределенности вперемешку с выжигающим внутренности желанием остаться.

– И тебе спасибо, – несвойственно мягко говорит Риша. – За танец. За то, что выбрал меня.

Она вдруг кажется такой маленькой, такой беззащитной. Нет никакой демонической ауры, нет железной воли и смелости. Брони нет. Просто девочка. Девочка, которая, как и все люди, боится боли. Неторопливо наклоняюсь ближе, завожу руку ей за спину и обнимаю, потому что ни за что не стану источником этой боли снова. Даже если это будет прощание, даже если так. Пока я могу сделать еще хоть что-то хорошее.

Риша прижимается ко мне, позволяя быть рядом в этот момент слабости, и я вдыхаю запах ее волос, что пахнут сладкими ягодами. Тонкие руки ложатся на мои плечи, делая объятия крепче и волнительнее, и я упираюсь коленями в пол. Непрошеная эйфория приходит внезапно, заставляя поверить, что это признание, а не прощание, но я сдерживаю ее как могу, чтобы больше ничего не испортить.

– Не хочу это чувствовать, – шепчет Риша.

– Как мне помочь?

– Не знаю.

– Может, позвать…

– Никого звать не надо! – злится она, отстраняясь. – Ты совсем идиот?

– Эм-м-м… сейчас, наверное, да.

Риша склоняет голову и вздыхает. Чего она ждет? Можно мне хоть малюсенькую подсказку? Я, конечно, сказал, что готов всему научиться, но чтение мыслей в этот список не входило. Она смотрит на мои губы, и я чудом не захлебываюсь облегчением.

Ногти впиваются в плечи сквозь тонкую ткань рубашки, а на губы обрушивается дерзкий поцелуй, запечатывая наказание и одновременно освобождение. Риша не оставляет мне выбора, но он и не нужен. Он уже давно был сделан мной, а теперь еще и подкреплен ее согласием. Электрический ток бежит по венам, а за ним горячая лава.

– Как же я скучал, – шепчу сквозь влажное дыхание, и Риша с упоением снова целует меня, зарываясь пальцами в волосы.