Ришелье

В дальнейшем кардинал воспринимал свое собственное возвышение и обогащение как непременное условие величия Франции. И, как заявил сам Ришелье, он выполнил все обещания, данные Людовику XIII. В течение своей карьеры государственного деятеля он уничтожил гугенотскую партию, смирил знать и возвысил международный престиж короля. В достижении этих результатов кардиналу часто помогала судьба. К примеру, смерть Густава Адольфа на поле боя избавила его от беспокойного союзника. Но, как указывает Д. X. Эллиот, Ришелье достоин чести за свою веру в судьбу и готовность использовать ее. Он обладал «обостренным даром предвидения, которое во многих случаях позволяло ему правильно выбрать время». Кардинал был так же удачлив и в других отношениях. Он добился присоединения к Франции новых территорий, обеспечив ее рост как морской державы, и основал Французскую академию. В то же самое время он неуклонно преумножал свои богатства и способствовал возвышению своей семьи на уровень знатнейших аристократических фамилий.

Но, чтобы быть справедливой, оценка деятельности Ришелье должна принимать в расчет и его ошибки. В проведении своей политики он был менее удачлив, нежели принято считать. Его репутация как военного администратора позднее подверглась суровой критике. Его попытки создать заокеанскую французскую империю большей частью закончились провалом. Его усилия содействовать церковной реформе во Франции были безрезультатны. И даже такие, какими они были, его достижения были крайне опасны. Разрушение могущества гугенотов сводилась лишь к утрате ими военных и политических преимуществ. Они больше не могли устраивать мятежи, но они уцелели как религиозное меньшинство, подверженное преследованиям со стороны церкви и государства. Проблема религиозного раскола Франции сохранилась вплоть до отмены Людовиком XIV Нантского эдикта в 1685 году. Что касается аристократов, то, хотя они и были унижены Ришелье, они по-прежнему остались серьезной угрозой королевской власти. Коль скоро кардинал очистил им путь, они возвратились из изгнания и вновь встали в оппозицию к правительству. С 1649 по 1652 годы Франция вновь пережила аристократический мятеж. Внешняя политика Ришелье была более успешной в долговременной перспективе. Он не прожил достаточно долго, чтобы стать свидетелем победы при Рокруа[88], Вестфальского и Пиренейского мира[89]. Ни одно из этих событий, впрочем, не было неизбежным. Рокруа описывалось как «неожиданный поворот событий на северо-восточной границе, которые до тех пор благоприятствовали испанскому оружию». Но даже если предположить, что Ришелье и в самом деле выиграл для Франции войну к моменту своей смерти, то цена, которую он заплатил за этот результат, была поистине непомерной. Его решение вовлечь Францию в Тридцатилетнюю войну, возможно, и оправдываемое националистическими соображениями, возложило на французов, в особенности на французских крестьян, нестерпимое налоговое бремя. Поскольку затраты на войну стремительно росли, корона использовала грубую силу, чтобы выжать налоги из людей, уже и без этого тяжело страждущих от голода и чумы. Результатом явился рост общественных волнений, грозивших разрушением королевства изнутри. Невзирая на варварские расправы, восстания распространились и захватили годы малолетства Людовика XIV. Война также обнаружила некоторые основные административные слабости старого порядка, особенно его зависимость от чиновников, покупавших свои должности и, потому, несменяемых. Зачастую они были настолько продажны или безынициативны, что правительство было вынуждено действовать в обход них и заменять их специальными уполномоченными, которых было вправе сместить. Эти intendants (интенданты) отнюдь не являлись творением Ришелье, который не имел созидательного гения, но, используя которых как постоянных агентов центрального правительства, он проложил дорогу «абсолютизму» Людовика XIV. В этой степени кардинал может рассматриваться в качестве основоположника абсолютной монархии. Однако не все историки были убеждены в действенности этой государственной системы, даже во времена Людовика XIV.