Риск эгоистического свойства

   «Значит, Николаевич! – тюкнул разжавшийся было кулак в висок Кириллу. – Не родной, стало быть, братец!»

   – Спасибо, Сонечка, непременно приду. Ты объясни куда.

   Соня принялась торопливо и подробно объяснять на ходу, медленно сдвигаясь со всеми остальными в прихожую, к выходу.

   А Кирилл обдумывал, как прояснить все быстро, не откладывая, поговорить с Катериной наедине? Шанса такого она не давала, всем своим отстраненным видом показывая, что с нетерпением ждет, когда соседи удалятся восвояси.

   – Катерина Анатольевна, мне надо с вами поговорить, – тоном, которым обычно отчитывал своих напортачивших подчиненных, произнес Бойцов.

   Что тут выдумывать и прикидывать! Иногда самые простые решения, самые результативные, хочешь прояснить все скорее – так вперед, что откладывать и искать удобного случая!

   – Поговорить, Кирилл Степанович, мы можем и завтра, – не уступающим по твердости тоном возразила Катерина.

   – Нет. Сейчас, – приказнул Бойцов.

   – Пап, ты чего? – насторожилась Соня.

   – Соня, вы идите домой. Я сейчас поднимусь.

   Валентина сграбастала за плечи слегка упирающуюся любопытную Соню и быстренько потащила за дверь.

   – Простите, Тимофей, – разошелся руководить Бойцов. – Мы поговорим с Катериной Анатольевной наедине. Это не займет много времени.

   Тимофей разглядывал его несколько мгновений, кивнул, согласившись, и ушел в гостиную. Кирилл взял Катерину за локоть, далеко не нежно, и подтолкнул в сторону кухни.

   В Катерине все кипело и булькало от возмущения, но сдерживать себя она научилась так давно, что и не упомнишь, позволяла ли она себе иное поведение. Сохраняя холодную отстраненность, отошла к окну, привалилась спиной к подоконнику, скрестив руки на груди, пока Кирилл закрывал двери между кухней и гостиной.

   – Он тебе не брат! – двинул основное обвинение Бойцов.

   – Мы с тобой занимались любовью! И мне, как любому нормальному человеку и мужику, очень не нравится, когда его используют и обманывают!

   – Да что вы говорите? Неприятное чувство, да? – саркастически подивилась Катя. – Мы занимались сексом, и вы недвусмысленно дали понять, что это мероприятие носило одноразовый характер и никого из нас ни к чему не обязывает. Ваше любопытство и естественные потребности удовлетворены, и продолжение не подразумевается. В свете данного факта ваше возмущение неуместно и непонятно.

   – Я тебя обидел? Ты ждала продолжения? – смягчив тон, спросил Кирилл.

   – Я не обижаюсь на чужих людей, Кирилл Степанович, – ровным голосом отозвалась Катерина, – и нет, я не ждала продолжения. А теперь, будьте любезны, покиньте мою квартиру.

   – Я был у тебя первым мужиком, и я это понял! И ты меня хотела так же сильно, как я тебя! Знаешь, это совсем не подходит под понятие «чужой человек»!

   Катерине хотелось накричать на него, наговорить все самые обидные слова, вылить накопившиеся обвинения, стукнуть, кинуть в него тарелкой, всем, что под рукой окажется! Да, черт возьми, позволить себе побыть истеричной дурой! Тем более он заслужил все определения, рвавшиеся наружу!

   Но она хладнокровно, отчетливо, по слогам произнесла:

   Ему хотелось схватить ее и потрясти, чтобы прочистить ей мозги, добиться ответов, признаний и застолбить свое первое место в ее жизни!

   Вот зачем? А не до резонных вопросов и рассуждений ему, сплошные инстинкты и злость! Но Бойцов понял, что сейчас ничего от нее не добьется, и, пропустив мимо, пошел следом за ней.

   Ладно, временно отступим. Но не надолго! Да чтобы Бойцов и сдался!

   Катерина, подойдя к входной двери, распахнула ее, приглашая господина Бойцова на выход. Молча.

   – Мы еще не закончили разговор! И вернемся к нему! – пообещал многозначительно Кирилл, переступив порог, и повернулся к ней для последнего слова.

   – Нет! – отрезала Катерина и захлопнула перед его носом дверь.

   – Ревность иногда бывает весьма продуктивной, – сказал у нее за спиной Тимофей.

   Он стоял в дверном проеме между гостиной и прихожей, опираясь плечом о косяк, и смотрел, снисходительно улыбаясь. Большую часть времени он улыбался разнообразными улыбками, определяющими его настроения, это такая форма защиты и самовыражения.

   Сейчас Катьку его понимающая улыбка раздражала. Как долго он там стоял и что слышал?

   – Слышал я все, беседовали вы не шепотом, – предвосхитил вопрос он.

   – Зачем ты это сделал, Тим? – возмущенно потребовала разъяснений Катя.

   – Что? Слушал? Наверное, потому, что я не глухой.

   – Я?! – изобразил неподдельное изумление Тим, дразня ее.

   – Тим!! – последним китайским предупреждением повысила она голос.

   – Ну хорошо, – снизошел он, – ты поняла, зачем он пришел?

   – Вот именно, – подтвердил Тимофей сделанные ею выводы и, выпрямившись, предложил: – Идем чайку еще попьем, поговорим.

   – Как, и с тобой поговорим? – наигранно ужаснулась Катя. – Я не могу больше чаю. И говорить тоже не могу!

   – Ну что ж, водочка под такой разговор даже предпочтительнее, – проигнорировал отказ от участия в дискуссии Тимофей.