Рискованная прогулка

сон прервался — не покалечен.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Чу — спутник пролетел!

Оседлая звезда,

ну что ты предпочла своей свободе?

Пастуший посох, пыльные стада,

да дудочку, да пять простых мелодий,

где первая «Пора на водопой»,

вторая — «Сбор командного состава»,

«Опасность — третья — будет славный бой!»,

Четвёртая — «Чужак, грядёт расправа».

И, наконец, томительная трель,

которая и манит, и тревожит —

«Я вижу цель! Вперёд, я вижу цель!»

А, в общем-то, все пять одно и то же.

А, в общем-то, и твой фатальный дрейф

индифферентен лишь до слов отказа —

а там посмотрим, феникс или блеф,

а там решим, возмездье или разум.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Свобода для звезды

возможна лишь со мной.

Я из богемы и

способен дать свободу.

Твой выбор мелок: хулиган тупой —

тюрьма душе и поклоненье сброду.

Там жарят спирт, но не стихи поют.

Там мат на мате матом полирует

(не трёх- пятиэтажный неуют).

Там с дамой не флиртуют, а лютуют.

А в общем-то один и тот же чёрт:

что я, что кто другой — оно едино.

Познала ты число такое орд,

что все мужчины для тебя — овчина,

не стоящая выделки земной.

Но ведь и вас таких вокруг — что грязи.

Дрейфуй, блефуй, кажись себе звездой.

Мой возраст не таков, чтоб быть в экстазе.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Этак блесни и так

в пятом слове с конца,

многоугольный знак,

иероглиф Дворца.

Выпяти белый лист:

подтолкни изнутри.

Был он безмолвен, чист —

нынче поговорим.

Если захлопну том,

не исчезай во тьме,

бегай с гурьбой, гуртом,

но откликайся мне.

Буква моя, двойник!

Научилась душа

говорить напрямик,

отвечать не спеша.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Сесть я готов на трон

в зале тронном, как царь.

Выпил, впадая в сон,

не один я стопарь.

Чтоб престол Хуанди

негой согрел меня,

ты на колени пади

и полежи полдня.

Так покайфую я,

целый освоив том.

Из огня в полымя

я гарцую умом.

Кто ты в моих руках?

Дева иль книжица?

Буква-мираж в глазах?

…Пыжится ижица.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Книжку «Правила жизни в саванне»

как-то ночью, задумчив и пьян,

я листал в остывающей ванне

(помню, в частности, клич обезьян

«акакАчча-угИрру-игИрру»,

что-то вроде «вперёд, командир!»).

Я забыл ту чужую квартиру

как и прочую сотню квартир,

где для нас открываются краны

и по трубам течёт благодать…

Основное из правил саванны —

никогда в неё не попадать!

ВЛАДИМИР БУЕВ

Обожаю я нежиться в ванной

(где тьма тьмущая гурий живьём).

Да, я спутал нирвану с саванной,

как и райские кущи — с хламьём.

Обожаю я сонмище гурий,

но вокруг обезьяны кружат.

Организм от таких бескультурий

вместо рая отправится в ад.

Мало водки в желудке, похоже.

Смог же в сотне я прежних квартир!

Благодать жертвы требует тоже.

…Но сегодня я — чур! — дезертир.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Сердце

Чёрным и белым написано: «двадцать пять лет».

Что расстилается, то и под стать утюгу.

Нам было меньше, но мы уже знали секрет

И уцелели на самом февральском снегу.

Всё, что прошло мимо этих припудренных глаз,

было свободно остаться в зрачках ледяных.

Эта свобода и лечит, и мучает нас,

но не свободой, а сердцем узнаешь своих.

Оптику мутной зимы разобрав по зерну,

линзу исправив, приладив надёжный прицел,

заново видишь: совместную нашу вину

может судить только тот, кто заполнит пробел.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Круть на заборе! Написано несколько слов.

Что расстилается — вовсе не то же, что льстец.

Тайны познав, мы на снежный ступили покров.

Не перенёс бы собачьих морозов юнец.

Эти глаза о свободе молят и вопят:

те и другие, и третьи, чтоб сердце взорвать.

Что эти пудра и лёд с мужиками творят!

Будто на кол насадили меня умирать.

Зёрна посеяв зимой, соберу урожай

летом иль даже весною: прицел подберу.

Ниши, пробелы, лакуны и дыры пускай

ма́нят иль даже маня́т перед сном детвору.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

проходя как рябь по воде

(вот именно: проходя

как весенний грипп), не у дел

оказываясь, дитя,

зачитай мне сводки простых обид

немудрёный кодекс нашей любви

посмотри наверх, сделай вид,

по горячему оборви

ВЛАДИМИР БУЕВ

весь список выкати зараз

своих обид-претензий,

публичным сделаем показ

белья и ждать рецензий

начинаем прямо с минуты сей,

вспомним, что бельё у нас есть грязней,

потому намного модней,

для людей ещё горячей.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Люблю октябрьские аллеи

С листвою мокрой под ногами!

В те дни, когда асфальт темнеет,

Твой рыжий плащ похож на пламя.

Я в сером, я сливаюсь с небом

На фоне опустевших улиц.

И кто из нас в том парке не был,

Да только многие ль вернулись?

И ты проходишь мимо, мимо

Под обветшалой кровлей года,

И купиной неопалимой

Трепещет нищая природа.

Твой след невидимый прекрасен.

Я тру замёрзшие запястья.

Лампаду в сумерках не гасят,

Хотя и это в нашей власти.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Ты дама яркая, как пламя,

Я серой мышкой подбираюсь

К тебе в надежде, что не к яме.

Хочу тебя, аж задыхаюсь.

Я предлагаю (как романтик)

По парку погулять под вечер

В лице твоём брезгливый смайлик:

Мол, что за нищий тут тинейджер!

Я говорю: щедра природа!

Ты нижнюю губу топыришь,

Другого требуешь подхода.

Кривишься вся и дебоширишь.

Руками шарю по карманам,

Но денег нет и на столовку,

Не говоря о ресторанах.

…На ночь надеяться неловко.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Романс

Мой ветреный друг, нынче в городе ветер —

не тот ли, ломавший сосульки вначале?

Впустив темноту, я надену свой свитер

и выйду проветриться в город печальный.