Рискованная прогулка

нам с тобой заплетаться и лепетать

вечно вечно! каждые полчаса

ВЛАДИМИР БУЕВ

я боюсь но приходится кровь сдавать

лишь анализы смогут меня познать

верный смогут путь врачам указать

как спасать меня (значит, мир спасать)

я боюсь но приходится кровь сдавать

ведь здоровье моё других ценней

чтобы вечно жить надо есть и спать

натощак с годами трудней, трудней

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Лежащий целый год

на травянистом дне

немногое поймёт

в столичной болтовне.

Лишь Яузы язык,

промытый до корней,

исчезнувший постиг

до высших степеней.

(Уйдя на карантин

смотреть, скрывая страх,

парад живых картин

во влажных небесах)

Весна, ему ответь,

огнём поговори,

классическую медь

по небу разотри.

Пускай плывёт закат

над грязною волной,

и падает каскад

салюта проливной.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Коль грешен твой язык,

его не надо рвать.

Издай звериный рык,

и в Яузе купать

язык скорей беги.

Ведь до корней промыв,

зачистишь все грешки.

И вновь будь говорлив.

(На карантине спать,

смотреть лишь в потолок,

туда же и плевать,

чтоб потолок намок).

Хоть с потолка потом

весна польёт дождём

(как с неба за окном),

и это разотрём.

Что Яуза! Пускай

струится далеко.

Язык свой не ругай,

отмыть его легко.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Горячая горечь твоих волос

Будущее в закрытых глазах

Я проснулся и поднял тост

За нашу ночь на чужих весах

Падали звёзды в грязный стакан.

Небо качнулось в четвёртый раз.

Здорово умирал закат.

Медленно, по квадратам гас.

Чтобы продлился твой лучший сон,

Мне до рассвета теперь не спать —

Взятый у полночи миллион

Злыми копейками отдавать

ВЛАДИМИР БУЕВ

Проснулся средь ночи однажды я

Рядышком ты лежала без сна

Улыбалась маня меня

Дала понять: весьма голодна.

Понял я всё и поднял стакан.

Тост до утра мой звучал всю ночь.

Знала, что парень твой гурман,

Так желанья свои отсрочь.

Пусть тебе снится твой лучший сон.

Спи уже, дева, не приставай.

Что же поделать, коль Купидон

Стрелку свою сломал невзначай

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

И эта вода, и та вода,

И каждая хочет своё обратно.

Я видел декабрьские города —

Они лежали, как будто пятна.

Так и бывает в иные дни,

Грязные, словно порожек лифта.

Быстро страницу переверни,

Переступи через эту рифму!

Видел, что видел, теперь забудь

Слово, мелькнувшее в разговоре

И отправляйся куда-нибудь —

Вверх или вниз, в ледяное море.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Я видел декабрьские города,

И больше я никаких не видел.

Я пятна вижу зимой иногда,

А летом — будто бы Бог обидел.

В рифму я точно умею бить:

Прочие пусть страницы листают;

Не забывая меня возносить,

В смыслах обоих меня почитают.

Мы на борту корабля сейчас?

Верь, не хотел толкать тебя в море.

Ход за тобой, говоришь? Атас!

Вспомни о Судии и прокуроре!

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Всем пора. Пустая «полторашка»

Ёжится в огне костра.

Это жизнь, серебряная фляжка,

Чёрная дыра.

Море нелюдимо-нелюбимо

Все ушли, чего тебе ещё?

Дорогое небо цвета дыма

Как замочек — щёлк!

C кем теперь отправится в походы

наше волшебство?

Эта жизнь, огни её и воды,

Были — для чего?

ВЛАДИМИР БУЕВ

Жизнь как фляжка. Выпита — в дорогу:

Золото искать пора.

Вызывает серебро изжогу,

И грызёт хандра.

Даже если на моей макушке

Тоже серебро,

Не нужны мне дряблые старушки,

Ибо бес в ребро.

Колдовства охота и походов,

Золота на прядях молодых.

Рёбра в воду юрк, не зная бродов —

…Сразу жизнь под дых.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

сумрак сумраку режет подмётки

мы вовсю ещё молодые

вот бутылку дешёвой водки

осушили и как живые

и глядим в окно электрички

как там ночь неужели мимо

а в карманах ключи и спички

мы придумали псевдонимы

пролетающим перелескам

и теперь всё пространство наше

вдруг поднимется занавеска

вдруг в окно кто-нибудь помашет

ВЛАДИМИР БУЕВ

напились мы и смотрим в окна

нас как в электричке шатает

лбами стукаемся о стёкла

то ль стемнело а то ль светает

вот уж с другом по полю мчимся

вот и в небесах электричка

по одной ещё подкрепимся

пусть в карманах и нет налички

уж без транспорта ввысь явившись

бога видим он машет ручкой

мы за бороду ухватившись

…вдруг жена на пороге: взбучка

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Сонная моя рука

Скользит по твоей руке

Со скоростью катерка

На августовской реке.

Падающая звезда,

Ослабевшей пращой

Брошенная сюда,

Медленнее ещё.

Первые облака

Будут нежны, легки —

Утренние берега

Полуночной реки.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Рука, облака, река —

Рифма везде звучит.

Чувства из катерка

Выдавить — дефицит.

Значит, опять звезда.

Значит, чего-нибудь.

Еле ползёт рука.

Хочется газануть.

Скромно сижу и жду.

Чувство зову любви.

Рою словес руду,

Но все слова мертвы.

Где ты, романтика?

Мне извинительно.

…Ты ж руку франтика

Берёшь решительно.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Письмо

Двадцать девять коротких слов,

и ещё одно, сверх программы.

Слишком мало для книги снов,

слишком много для телеграммы.

Но достаточно для письма,

завершающего десяток

обещаньем свести с ума,

или просто сменить порядок

ожиданья даров простых,

предвкушенья большой награды…

Слишком частой для остальных,

слишком редкой для тех, кто рядом.

ВЛАДИМИР БУЕВ

В грёзах

Подсчитал слова, как педант.

Ровно тридцать. Изъять какое?

Слово каждое — что глава.

Слово каждое — ключевое.

Говорят: в телеграмме текст

слишком длинен — словцо сверх штата.

Безусловный во мне рефлекс:

сразу хочется крыть всех матом.

Так и сделал: дары понёс

всем, кто рядом и кто далече.

Слава Богу, всё утряслось: