Рисунки на обоях (СИ)

Ближе к закату солнце добралось до кухни. Там хлопотала Лера, и Рен подумал, что тут её полноправное царство, в котором всё происходит по недоступным его пониманию законам. Она не обращала внимания на его медитацию над остывающей чашкой кофе, а он смотрел прямо в краснеющий над горизонтом начинающийся закат. Он вспоминал, как в детстве видел блестящие от заката окна домов и как рассказывал об этом ей. Она не знала этого блеска, но Рен так и не собрался показать ей его. Теперь образы стирались. Рена мучило, что Эрволь сегодня разверз между ними ещё одну пропасть. Рен почти яростно ткнул переключатель приёмника, и по кухне разлились звуки тихой, многоинструментальной композиции Muse. В надрывных переливах голоса солиста Рену послышались нотки, созвучные тонам его души. Так и не допив кофе, он вернулся в комнату, отбросил начатые рисунки и принялся за новый, вставший с удивительной ясностью в его сознании отрывок картины. Впервые на ней было живое существо в движении - нервная белая птица.

Письмо шестое. "Наша встреча была - в полумраке беседа полувзрослого с полудетьми".

Рен не ответил своему отражению в зеркале прихожей. Новая встреча с Крисом должна была принести изменения. Звонок продолжал сотрясать воздух. "Какая робкая настойчивость", - восхитился Рен и неторопливо открыл дверь.

- Проходи, - произнёс он с холодной улыбкой, задумавшись над вопросом, не мешают ли Крису его длинные кудри видеть окружающих.

- Эрволь беспокоился за тебя. Ты в порядке?

- Да, конечно. Хочешь чаю?

- Нет. Вы с ним близко знакомы? - прозвучало пытливо.

- Он тебе не рассказывал?

Крис покачал головой. Он показался Рену заблудившимся ребёнком.

- Сколько тебе лет?

- 20. А что?

- Ничего. Процедура знакомства, - Рен пожал плечами.

Он не дал бы ему больше 17. Задумчиво прошёл в гостиную, закурил. Крис молчал, ему явно было неловко, несмотря на то, что он был инициатором встречи.

- Что ты пьёшь? Коньяк подойдёт?

Кристиан, в свою очередь, пожал плечами. Ему, в сущности, было всё равно. Он понял, что знал заранее, что ему предложено будет напиться, и решил воспользоваться случаем.

Рен терпеливо нарезал лимон на кухне, оставив Криса в ожидании. Когда он вернулся, тот стоял у стены, рассматривая её излишне пристально.

- Что такое?

- Ничего. Тебе не кажутся странными эти стены?

- Разумеется, кажутся. Особенно когда я пьян.

- Они пахнут морем, - растерянно и немного задумчиво сказал Крис.

Рен отметил, что рыжие лохмы придают его гостю определённый шарм.

- Ты любишь море?

- Нет.

"Скоро я доберусь до своих коронных вопросов", - мысленно констатировал Рен, но промолчал, разливая коньяк по бокалам. Ему показалась неправильной видимая пустота карманов джинсов Криса. Он со вздохом принялся придумывать тост.

- Давай выпьем за осуществление мечты, - тихо сказал Крис.

Рен кивнул слегка удивлённо, поднял бокал и сделал глоток. Запах дорогого коньяка он нашёл донельзя тошнотворным, вкуса не почувствовал обожжённым горлом, пожалел, что у него нет привычки пить.

- Ты выглядишь уверенным, - сказал Крис. - И абсолютно не соответствуешь моим представлениям о тебе.

- Ты видишь меня не в первый раз.

- Да. Но ты сам говорил сегодня что-то о знакомстве.

Они познакомились года 4 назад. Крис тогда казался абсолютным ребёнком, волосы у него были короче, и он упорно красил их в вызывающе красный цвет, несмотря на то, что потрясающе быстро отрастали рыжие корни. В первую встречу Крис говорил Рену о том, как много времени уходит на то, чтобы выпрямлять волнистые волосы, и какая это морока. Интересно, сильно ли он изменился за эти годы?

- Знаешь, когда мне было 16, ты был моим кумиром. Я хотел походить на тебя.

Рен криво усмехнулся. К 19 годам он успел растерять честолюбие, и его уже мало привлекала популярность среди "молодёжи". Задержав дыхание, он допил коньяк и налил новую порцию, не заметив, что бокал Кристиана тоже опустел.

- Ненавижу коньяк, - провозгласил он.

- Я тоже, - улыбнулся Крис. - Но мы его пьём и, скорее всего, продолжим пить.

- Хочешь сказать, что люди - рабы привычек?

- Скорее жертвы предрассудков.

Рен зажёг новую сигарету, Крис посмотрел на него слегка укоризненно. Рен подумал, что так он мог бы смотреть на Эрволя, когда тот упорно травил себя дорогостоящим никотином, но прочитал во взгляде собеседника извинение и успокоился.

Контуры моря на стене проступали всё отчётливее по мере увеличения концентрации алкоголя в крови. После наступления нового года Рен потерял ощущение чёткости, некогда пронзившее его, совершенно трезвого, и бывшее с ним на протяжении всех этих месяцев. Он беспорядочно напивался, откладывал встречу с Крисом, хотя с самим фактом встречи не мог не смириться как с неизбежностью. Образ собеседника расплывался, как будто оставаясь в реальности, которую Рен покидал. Нотки его голоса проникали иногда сквозь завесу, и Рен даже умел довольно внятно вставить положенные ему реплики. Неожиданно Крис подошёл и встал рядом с ним, вторгшись в мир Рена бесцеремонно и яростно. Его шаги гулко прервали шум моря, но только на мгновение.

- Эрволь говорил, ты хорошо знаешь немецкий.